дурацкий город, тем лучше.
— По крайней мере, девушка не была стриптизершей, — говорит Хизер, нанося румяна на щеки. — Это хорошие новости.
— Да, но она все равно была убита, — замечаю я.
Она пожимает плечами: — Это отстой, но ужасное дерьмо случается каждый день. Просто будь благодарна, что это случилось не с тобой.
Пока что.
Хотя, полагаю, Нокс мог бы убить меня той ночью, если бы действительно захотел. Мы были у черта на куличках, а все остальные находились внутри склада.
У него была прекрасная возможность.
И чем больше я об этом думаю, тем больше запутываюсь, потому что почему, черт возьми, он просто не скажет мне, что невиновен?
Потому что это не так, тупица.
— Точно, — говорю, ненавидя себя за то, что снова думаю о сводном брате.
Я смотрю на себя в зеркало, завязывая волосы в пучок. Возьми себя в руки.
Хизер окидывает меня оценивающим взглядом.
— Ты собираешься переодеваться? Ты следующая.
Как по команде, дверь в гримерку открывается, и Фредди просовывает голову внутрь: — Джинджер, твой выход через три минуты, — он приподнимает бровь, когда видит мой наряд. — Почему ты не одета?
Встаю: — Я одета.
Он открывает рот, чтобы возразить, но я прерываю его: — Доверься мне.
До окончания школы осталось всего семь недель, и я отчаянно пытаюсь заработать немного денег, чтобы иметь возможность уехать.
А это значит, что мне придется сделать то, чего я раньше никогда не делала.
— Что вам предложить? — спрашивает пышногрудая девушка за барной стойкой.
— Кока-колу.
Поджав свои блестящие красные губки, она кокетливо подмигивает мне: — Вы уверены, что не хотите чего-нибудь… покрепче?
Не упускаю очевидный двусмысленный подтекст, но мне это неинтересно. Есть только один человек, с которым я пришел встретиться сегодня вечером, и это точно не она.
— Только колу.
Разочарование отражается на ее лице, когда она ставит бокал на стойку и наполняет его газировкой.
Собираюсь сказать ей, чтобы она плюнула в него, потому что не намерен его пить. Я сделал заказ только потому, что в клубе недавно ввели дерьмовый минимум на два напитка для гостя.
Как будто Bashful Beaver — какое-то высококлассное, изысканное заведение.
Когда это место — чертова дыра, и Аспен не должна здесь работать.
Цыпочка пододвигает ко мне бокал.
— Наслаждайтесь шоу.
Раздражение подступает к горлу, когда беру его и ищу свободное место.
Я был здесь всего два раза, и оба раза было практически пусто.
Но не сегодня. Сегодня здесь только одно свободное место, и оно находится в самом конце зала, что меня вполне устраивает.
Флуоресцентные лампы гаснут, и игравшая хип-хоп музыка затихает, прежде чем из динамиков раздается голос диджея: — Джентльмены, пожалуйста, поприветствуйте мисс Джинджер.
Я стискиваю зубы, опускаясь на стул, и болтовня вокруг меня прекращается. Всеобщее внимание приковано к сцене, окутанной темно-фиолетовой дымкой, когда начинают звучать первые несколько тактов песни Hurt в версии Nine-Inch-Nails.
Секундой позже на сцену выходит Джинджер.
Только это не Джинджер… это Аспен.
Я уже бывал в нескольких стрип-клубах, и девушки всегда выходят в сексуальных нарядах, чтобы завлечь нас.
Но сегодня на Аспен нет сексуального костюма. На ней белый кардиган, застегнутый на все пуговицы, черные джинсы и ее фирменный жемчуг. Другими словами… ее обычная одежда.
На ней также нет маски.
Какого черта она делает?
Она медленно проводит ладонью по руке, затем по лицу, пока не дотрагивается до белой ленты, закрепленной в пучке волос. Аспен быстро дергает ее, и длинные рыжие локоны рассыпаются по спине шелковистыми волнами, вызывая одобрительные возгласы некоторых мужчин.
Она движется методично, как хищник, подбирающийся к своей жертве, приближаясь к шесту в центре сцены.
Только она не сразу хватается за него, а дразняще проводит рукой вверх-вниз, поглаживая его.
— Черт, детка, — кричит мужчина рядом со мной.
Крепче сжимаю бокал, не в силах оторвать от нее взгляд.
Двигаясь неторопливо, она обвивается вокруг шеста как змея, а затем опускается на пол.
Она выглядит так, будто находится в трансе, когда проводит рукой по кардигану и касается груди.
— Самая горячая штучка, которую я когда-либо видел, красавица, — выкрикивает какой-то мудак.
Затем Аспен ложится на пол, покачивая бедрами. Ее тело извивается, она как чертова змея. Подол кардигана приподнимается, демонстрируя плоский живот, а изящные пальцы скользят вниз, прежде чем нырнуть за пояс джинсов.
Господи, блядь, Иисусе.
Я ожидал какой-нибудь бессмысленной тряски задницей и нескольких неуклюжих вращений вокруг шеста.
Но только не этого.
Однако дерьмо, которое она делает, работает, потому что мужчины швыряют деньги на сцену.
Мой член встает, когда она расстегивает молнию на джинсах и спускает их вниз по бедрам, обнажая белые стринги.
От этого движения мои пальцы крепче сжимают бокал, и мне хочется убить какого-нибудь ублюдка, когда она начинает расстегивать кардиган, и тот распахивается, обнажая белый хлопковый лифчик.
Затем она встает, вытягиваясь на шесте, прежде чем зажать его между своих упругих сисек.
— Трахни меня, — говорит парень передо мной. — Она такая горячая штучка.
Я никогда не был ревнивцем, но мысль о том, что другие мужчины наблюдают за ее движениями, заставляет мою кровь кипеть.
Джинджер принадлежит им…
Аспен моя.
Она делает один неторопливый оборот вокруг шеста, параллельно снимая кардиган с плеч.
Закрыв глаза и взявшись за шест, запрокидывает голову назад. Я сижу как загипнотизированный, когда свободной рукой она нащупывает застежку лифчика и расстегивает его, а затем разворачивается и роняет его на пол.
Она поднимает руки над головой, покачивая упругой попкой, и снова поворачивается к нам лицом, демонстрируя всем свои идеальные сиськи.
Стекло трескается под моими пальцами, жидкость стекает по руке на стол, но мне плевать.
Она медленно — обдуманно — обходит вокруг шеста, когда песня затихает и заканчивается.
Аспен выходит из транса и, словно осознав, что только что показала этим мудакам ту часть себя, которую они не заслуживали видеть, быстро подбирает одежду и прижимает ее к груди, а затем сметает все деньги в сумку.
К тому моменту, как она убегает со сцены, я уже встаю со стула.
Святое дерьмо.
Адреналин бурлит в моих венах, когда я возвращаюсь в гримерку.
Не могу поверить, что только что сделала это. Однако если и была ночь, когда можно было проявить смелость, то именно сегодняшняя, потому что здесь полно народу.
— Черт возьми, девочка, — говорит Хизер, когда я открываю дверь гримерки, — после такого
