Он перехватывает мою руку, больно сжимает запястье. Я не успела стереть. Он не отпускает мою руку, сжимает сильнее. Пытаюсь вырваться, он начинает выкручивать руку. - Дерьмо! - я ударила его. В нос со всей силы. Он повалил меня на пол. Мы боремся на полу. Я пытаюсь дотянуться до лежащей на полу кобуры с бластером (упала со стола, который мы задели в борьбе), чтобы ударить Гарри по голове, тогда он ослабит хватку, упадет, сползет с меня.
Мы сидим на полу, постепенно восстанавливаем дыхание. Слава богу, что я так и не дотянулась до кобуры.
- Неужели не понимаешь, эта планетка слишком мала, чтобы Земля переехала сюда, - пытается остановить носовое кровотечение Гарри.
- Человечество будет расселяться по целому ряду экзопланет, - я пытаюсь помочь ему остановить кровь, - даже если и не покинет Землю полностью. А здесь условия для них, - меня поразило это мое "для них", - оптимальные, да что там! идеальные.
- В любом случае это будет очень и очень нескоро, - примиряюще говорит Гарри.
- Это не ответ, - обрубаю я.
- Ты что, думаешь, их загонят в какую-нибудь резервацию?! - переходит в атаку Гарри. - Все будет очень гуманно и даже более чем. И, может, даже для их же блага. А благо можно делать, как меняя их мир, так и не меняя, тут тонкая грань. Мы с тобой на ней не удержались. - Вдохновляется: - То, что мы, два рядовых астронавта, пытаемся сделать для кеги, сделает человечество усилием тысяч лучших своих специалистов. Ты понимаешь?
- Понимаю. Но не хочу.
- Тоже мне фанатка "вмешательства", демиург, называется. Вот и пойми тут, - это фальшивое бодрячество Гарри.
- Извини, я была неправа.
- То-то же.
- Какой смысл стирать твой отчет, если ты его все равно восстановишь.
- Дурочка.
- Но ты же честно признал, что тоже не хочешь переселения землян сюда. Я от тебя даже не ожидала.
До праздника остался день. Да-да, завтра праздник. Всю ночь кеги зажигают факелы, бьют в барабаны. Я не знала, что у них есть барабаны. Те праздники, что мы у них уже видели, обходились без барабанов. И эти их странные флейты. О флейтах я тоже не знала. И еще какие-то инструменты, их звучание непохоже на то, что знали мы на Земле. Сколько силы, страсти, драматизма в этой музыке. И была в ней еще какая-то уверенность кеги в собственной правоте. Мне показалось так. Гарри сказал, что такая музыка не могла появиться у людей гармоничных. В ней надрыв, который вряд ли соотносится с их жизненным опытом. Получается, мы их недооценили. Меня же музыка даже отвлекает от того, что у нас с Гарри случилось сегодня днем. Мало-помалу становится не так тягостно. Ладно, завтра праздник, и на душе станет намного легче.
Утро. Торжественная процессия кеги ведет Гарри и Кейтли от корабля к Священной горе. Праздничные наряды, счастливые лица. Кеги радуются своим богам. Кеги танцуют, выражают в танце свое счастье, саму полноту своего бытия. Музыка светлая, радостная. Кейтли впервые подумала, что не стыдно быть богом, легко и радостно быть богом. Пусть сейчас будет так. А все свои рефлексии оставим на потом. Гарри вдруг ощутил покой. Светлый такой покой слияния с кеги?! Ему не понравилось, но желания бороться в себе с этим тоже не было, во всяком случае, пока. Ему сейчас достаточно понимания ситуации. Он любит кеги, давно уже любит, а сейчас вдруг какой-то новый оттенок в этой любви. Точнее, впервые в его чувстве к ним появились оттенки. Демиург, сознающий свою вину перед объектом своих преображающих усилий? Но вина вдруг стала светлой. Впервые, да. И даже какой-то примиряющей. Здесь он не то чтобы прощает самого себя - он наткнулся на то, что выше "вины" и "раскаяния" или хотя бы не сводится к ним. И ему хорошо, то есть свободно. Свобода. И тоже впервые? Демиурги, что теперь будут не только давать кеги, но и брать у них. Брать то, что не дано им самим, таким всеведущим и всесильным здесь. Приобщиться к их гармонии, хоть сколько-то черпать из их чистоты, из самой незамутненности их бытия. Это общее чувство у Гарри и Кейтли сейчас. Только Гарри знает, что ему предстоит вглядеться в это бытие, разобраться в нем. Все это время они занимались жизнью кеги, а вот бытие... Возможно, все у него сведется к тому, что он навязчиво будет домогаться смысла бытия и упрется в извечное наше земное, человеческое, но он же не остановится, должен попробовать.
На Священной горе установлен помост. Несколько странный. "Торжественный помост", Кейтли мысленно обозначила его так. Их попросили подняться. Увидев их на помосте, толпа пришла в восторг. Они не очень сейчас понимали, что происходит, их лингвотрансформеры несовершенны, а собственных познаний в языке кеги все ж таки не хватает сейчас. Но ясно было - им радуются. Радость как форма поклонения своим богам, думает Кейтли, как способ общения с ними. Не страх перед божеством, не мольба о милости и благе, а радость, дружба с богами. Радость дружбы с богами? Такие вот сердечные отношения с божеством. А боги предлагают им равенство. Боги восхищаются ими, удивляются им. Вот и сейчас, на празднике, они откроют в кеги что-то новое. Может, придет время, и здесь возникнут религии, не похожие на земные. Эта их с Гарри общая мысль сейчас. Вот они уже и отучились от осмысления здешней реальности по аналогии с земной.
Музыка, барабаны, все танцуют, все счастливы, какая-то восходящая интонация этой радости. Жрец (какой великолепный у него наряд!) торжественно подает Гарри и Кейтси чаши. Они пьют. Новый всплеск всеобщего восторга. Вино обычное, точно такое же, какое кеги пьют в повседневности. Нет, какой-то оттенок, особый привкус все-таки есть. Такое некрепкое вино, а с него как-то вдруг поплыла голова. Впрочем, ничего страшного, переглянулись Кейтли и Гарри.
Жрецы, торжественные и благостные, подводят к помосту юношу и девушку. Они оба на голову выше обычных кеги. Красивые. И одеты в какую-то необычную одежду. Во всяком случае, Гарри и Кейтли ни разу не видели ни на ком из кеги такой. (Камера, замаскированная под амулет Кейтли, фиксирует происходящее.) Первой подводят девушку. Она поднимается на помост в окружении жрецов. Благоговение и ужас на лице, в руках большой венок. Значит, поклонение тоже будет, мелькнуло у Кейтли. Получается, она поторопилась увидеть здесь
