что он на самом деле совсем не важен. Он пришёл после того, как Ивана победили. Просто он беспокоился о своем отце, который был единственным человеком, из-за которого синие глаза прекращали походить на холодные камни. Веселина рассказывает о том, что в этот раз она неплохо справилась. Малахитница улыбается, поддерживая её. В зелёных глазах в глубине прячется тень, которую легко не заметить.
— Я говорила: я могу его победить.
— Я не сомневалась в тебе Янтаринка, — качает головой Малахитница, — мне только не нравится, что тебе вообще приходится побеждать кого-то.
— Может быть это то, что я на самом деле должна делать? У всех есть судьба, верно?
— Не у тебя, — немного грустно и виновато отвечает Малахитница и отводит взгляд, — я дала тебе имя, которого ты не должна была носить. Когда-то у тебя было другое и с ним была судьба. Ты была Нежданой. Дочерью деревенского охотника, которой он не ждал. Младшей сестрой, которую никто не хотел. У тебя был суженый, был путь который предстояло пройти, были люди с которыми предстояло жить. Я забрала тебя и дала тебе новое имя.
Веселина обдумывает слова матери, спрашивает:
— Разве это не даёт мне новую судьбу?
Малахитница ласково ей улыбается, но голос её насквозь пропитан кислым чувством вины: — Твоя судьба и всё, что ждёт тебя в жизни — зависят от того, что ты сама выберешь.
Требуется пауза и глубокий вздох, чтобы объяснить яснее:
— Живя с иным именем ты не идёшь по судьбе, которая была тебе дана при рождении, но и новой судьбы я не в силах тебе дать. Всё, что ты делаешь, что выбираешь и кого встречаешь — это твой собственный выбор. Как у меня или Ворсы. Как живёт Йома.
— Но я не дух.
— И поэтому я боюсь за тебя. Ты смертная и я не знаю что сделать чтобы это исправить. Ты учишься слышать эхо мира и чудотворить, но это не превратит тебя в духа. Ты видишь больше, чем любые другие смертные, но всё ещё остаёшься одной из них. Моё сердце разбивается, когда я думаю о том, что однажды я потеряю тебя.
— Мама…
— Я знаю, что ты не хочешь этого. Но нет ничего страшнее для матери, чем прожить дольше своего ребёнка. И пока ты смертная это то, что меня ждёт.
— Однажды я перестану быть смертной, матушка.
— Я надеюсь на это, — соглашается с ломкой неуверенной улыбкой Малахитница.
Веселина кивает. Она не знает что ещё сказать и прежде, чем подберёт слова, её матушка целует её в лоб и подталкивает к двери.
— Доброй ночи, моя Янтаринка.
— Доброй ночи, матушка.
Веселина прикрывает глаза, когда входит в свои покои. Она гадает, стоило ли настаивать на продолжении разговора. Думает о том, что может сказать матери. Пытается найти какое-то простое решение. Выход. Размышляет о том, что у неё нет судьбы, потому что она живёт с другим именем. Потому что она больше не Неждана.
В ней почти ничего нет от той маленькой девочки.
Веселина прикрывает глаза, когда входит в свои покои. Она гадает, стоило ли настаивать на продолжении разговора. Думает о том, что может сказать матери. Пытается найти какое-то простое решение. Выход. Размышляет о том, что у неё нет судьбы, потому что она живёт с другим именем. Потому что она больше не Неждана.
В ней почти ничего нет от той маленькой девочки. Той, которая пряталась от старой козы и пыталась убежать от неё. От той, которую отправили в зимний лес искать подснежники. Той, что пыталась добиться любви, работой и послушанием. Веселина не так уж много помнит о своей жизни до того, как матушка забрала её. Как будто с получением нового имени были перечеркнуты все воспоминания.
Думая об этом Веселина подходит к окну. Прикрыв глаза она прислоняется лбом к янтарю. Стоит, спокойно размеренно дыша. Чувствует легкий холодок, как едва заметно тянет по коже прохладой. Из-за янтаря, вставленного в окна, вместо стекла, в комнате всегда немного темнее. Веселина любит то, как солнце наполняет её комнату светом, как всё окрашивается в золото. Любовь её матушки именно такая: полная жёлтого и золотого, в оттенке и вкусе мёда. Эта любовь стоит того, чтобы не помнить как было холодно и одиноко раньше.
В покоях полумрак, освещаемый только лунным светом и проходя через тонкий янтарный лист свет этот становится немного золотистым. Веселина не двигается, всё ещё размеренно дыша, закрыв глаза. Может быть новое имя в самом деле было оплачено её памятью. Если так, то ничего страшного.
Открыв глаза Веселина невидяще смотрит через тонкий янтарь. Ночь за окном окрашена в золото. Сумерки окутывают пейзаж нежными объятиями, среди деревьев стелется ночной туман. За высокими древними деревьями видны пронзающие небо очертания гор. Веселина глубоко вздыхает и открывает окно, осторожно раскрывает створки и вдыхает полной грудью свежий ночной воздух. Ветер скатывается с гор, принося запах свежести. Силуэты гор вдали становятся немного более четкими, когда янтарь не скрывает их. Кажется, будто горы обнимают солнце, пытаясь скрыть его в объятиях от мира. Веселина обожает вид за окном. Вдали, в горах, кажется, будто видно извилистую ленту реки Ваи, её воды блестят серебром и медью в закатном солнце. Небо по краю окрашено глубоким темно-синим и рядом с бледной взошедшей луной видны яркие огни звёзд. Золотая россыпь их тянется в разные стороны.
Веселина, глядя в окно, думает о том, что именно расскажет о волхве. Она теперь знает, зачем он пришёл в Меднолесье и на что способен. Внутри больше не горит яростным, поглощающим всё, пламенем необходимость найти его и выгнать взашей. Огонь затих, ограниченный очагом и теперь Веселина чувствует себя спокойнее. Волхв опасен и вернётся, пока Дубыня останется здесь, но к этому лес будет готов.
Веселина думает о словах наставницы и Ярослава, о том, что они не сказали напрямую. О холодных глазах и сомнениях которые были озвучены. Дубыня отпустил волхва. Выгнал его, хоть и ясно: волхв вернется. Мысль эта вспугнутой птицей бьется в голове Веселины. Мечется из стороны в сторону. Волхв вернётся. Он атаковал Веселину, считая что она дивий зверь. Ящерицы — слуги Малахитницы и это не остановило его. У него было намерение убить, ничего меньше. Во второй раз, хоть он и видел перед собой девицу с камнями драгоценными в волосах, — он всё ещё атаковал и был готов убить. Собирался убить, использовал те же атакующие знаки и жесты. В третий раз он решил, что смерть Веселины
