Архангела.
– Честь я могу понять. И верность тоже. – Я обезоруживающе улыбнулся. – Я не враг шаху Кярсу из Аланьи. Выдайте святого правителя Зафара, и я позволю всем уйти через южный проход. – Я не стал говорить, что там поджидает орда рубади.
Абу перевел для шаха Кярса, который затем пробормотал слова, наполненные яростью.
– Шах Кярс говорит, что вы просите невозможного. Здесь нет святых правителей. Если вам нужны их тела, тогда знайте, что все их сожгли, когда йотриды и силгизы завоевали Кандбаджар.
Я оглядел усталые, полные ужаса лица. Под тем, что они мне показывали, должно быть, скрывалось множество чувств, и больше всего злости. Зачем они тратят наше время на эти глупости?
– Это какая-то уловка, чтобы заставить меня оставить святого правителя в живых? – Я возвысил голос, и изо рта полетела слюна. Я разъяренно указал на желтую дверь. – Я должен получить Зафара и того мага тоже.
Как там его звали?
Я повернулся к Томусу и спросил имя мага. Томус потряс головой, как будто тоже не помнил его.
– Ты говоришь о маге Кеве? – спросил Абу.
Имя мне ничего не говорило, но, наверное, это был он.
– Где он?
– Мы не знаем, – перевел Абу слова Кярса. – Но он придет за вами, если останетесь в нашем священном городе. Вам не будет здесь покоя.
Возможно ли, что маг и черный демон – это один человек? Если так, он не просто рисовался во время нашего вчерашнего бесполезного разговора. Он скрывал силу, которой я ничего не мог противопоставить.
– Где северный проход? – спросил я.
Кярс качал головой, пока Абу переводил:
– Он хорошо скрыт, и у нас нет причин помогать тебе найти его.
– Тогда о чем нам вообще говорить? Вы не выдаете святого правителя и упорно несете какой-то бред. Уползайте обратно в свой храм. Скоро мы выломаем эти двери и устроим кровавую баню. Вы не увидите нашей благородной стороны. Мы не пощадим ваших детей и женщин.
Кярс прожигал меня взглядом, пока Абу переводил мои слова.
– Шах Кярс не сдастся, – сказал Абу. – Может, вы и захватили город, но вы находитесь среди бескрайнего моря латиан. Все царства на тысячи миль вокруг придут за вами.
Еще один солдат в золотых доспехах, похожий на обсидиан цветом кожи и твердостью, что-то гневно пробормотал в мой адрес. Абу не стал переводить, но, очевидно, это было ругательство.
– Мне вообще не нужен шах Кярс, – улыбнулся я сердитому золотому воину. – Я даже не знаю, кто он и чем правит. Мои требования не изменятся. Я хочу получить святого правителя, живого, и мага, живого или мертвого, и хочу узнать, где находится северный проход. Без этого все вы будете мертвы к завтрашнему дню. Мое милосердие испаряется с каждой секундой, так что решайте побыстрее.
Я ушел, как никогда сбитый с толку. Все они казались совершенно искренними и отчаявшимися. Но как они могли предъявить какого-то другого царя и утверждать, что святой правитель Зафар мертв уже семьсот лет? Странно, что рубадийская хатун в пустыне тоже утверждала, что меня нет столько же времени. Неужели эти двое сговорились и устроили какой-то чудовищный фарс?
Когда я шел через ряды своих солдат к пещере, которую превратил в свой командный пункт, в голове пронеслась страшная мысль: а что, если это не уловка и не безумие?
«Какая-то другая Зелтурия», – сказал Томус. Что, если он был прав?
12
Кева
Кровавый туман, застилавший улицы Зелтурии, немного рассеялся. Я увидел закованного в доспехи предводителя крестейцев, разъяренно шагающего прочь от Кярса, Като и Абу. Его окружали воины со щитами. Я встал на уступе скалы, взмахнул Черной розой и сказал Кинну:
– Давай! Пронеси меня прямо над ним!
Разноцветный птах покачал головой, и с нее упало перышко.
– Слишком много солдат. Если они…
– Да мне плевать. Я не дам этому снова случиться. Отнеси меня, или я спрыгну сам.
Скольких я уже зарубил? Сотни? Тысячи? Но какое значение имеет их число? Врагов больше, чем песка в пустыне, как будто сам кровавый туман наколдовал этих странных крестейцев.
Я поспал час на уступе, пока Кинн вел наблюдение, поел фиников, которые он где-то нашел, и выпил воды из бурдюка, который он раздобыл. Я отдохнул, подкрепился и теперь жаждал покончить с этим.
– Вперед, Кинн.
Джинн схватил меня за плечевые пластины, поднял и расправил крылья. Кровавый туман устремился мне в нос и уши, закладывая их. Мы скользили над массой крестейцев со щитами, пока не оказались прямо над их предводителем.
– Сейчас!
Кинн выпустил меня, и я полетел вниз. Я приземлился на какого-то несчастного глупца и раздавил его сапогами. Затем сделал круг, разрубая доспехи, плоть, щиты и головы, окрашивая мир в разные оттенки металла и один оттенок красного.
Но предводитель каким-то образом успел вовремя отступить, уклонившись от моего удара, и теперь его прикрывали щитами солдаты.
От яростных криков звенело в ушах. Я пытался пробиться сквозь бесконечную стену крестейских щитов к человеку, только что разговаривавшему с Кярсом.
И тут я почувствовал, как меня сжимают и тянут. Они не сражались со мной. Они схватили меня за руки, ноги, шею и голову и тянули так сильно, что кости стали гнуться внутри доспехов. Пот, кровь и плоть от моих отчаянных взмахов клинком покрыли нас всех, и я испугался, что это конец.
Я вырвался и срубил целую шеренгу крестейцев. Наконец я увидел лицо их предводителя. Это оказался не возвратившийся Михей, как я боялся. Он был ниже ростом, старше, менее крепкий, с проблесками седины в бороде. Он больше походил на Мурада, чем на Михея. Но его карие глаза разглядывали меня со спокойным любопытством. Мне оставалось только рвануть вперед, но я не мог пошевелить руками, поскольку солдаты сзади и сбоку жаждали разорвать меня на части.
– Я забираю тебя отсюда! – Голос Кинна звучал так, будто тот находился за тысячу миль от меня.
Я изо всех сил старался пошевелиться. Меня тянуло и давило множество рук, но они не сумели пробиться сквозь доспехи, не сумели отделить меня от них. Они могли лишь не давать мне двигаться.
Один крестеец попытался выхватить мою саблю. К рукояти потянулась рука, словно щупальце осьминога. Я шевельнул головой и ударил его шлемом в лицо. Его череп раскололся.
И тогда они все разом набросились на меня. Тела закрыли розовый дневной свет. Я тонул. Задыхался. Мысли улетучились вместе с возможностью двигаться.
Я решил, что пришел мой конец.
Очнулся я в шатре. В
