курс в «Инее» – примерно тот же уровень. Базовые вещи. Эмоции, ощущения, чувства, состояния. Все они концентрируются в жидкие ингредиенты, их легко отмерять и смешивать.
Она поставила кружку, нагнулась над столом и выдвинула ящик. Достала оттуда еще одну склянку, побольше.
– А вот с этим вы будете иметь дело на втором и третьем курсе, – она открыла крышку, и из пузырька вырвался клуб серого дыма. Поднялся под потолок и стал медленно растекаться в разные стороны. Лира несколько секунд смотрела на него, закинув голову, а потом вскинула руку, крутанула на пальце кольцо с огромным куском янтаря, и выкрикнула… что-то. Я всегда думала, что заклинания – это слова. А не гортанный консонанс, модуляции и переливы, тоны и звук дыхания. Но дым тут же повиновался, стянулся обратно в маленькое облачко и спустился к руке Лиры. – Газообразные сущности. Чтобы с ними работать, надо сначала научиться ими управлять.
– Что это? – хмуро спросила Мия. Сегодня она была явно не в лучшем настроении. Кажется, впервые за время нашего знакомства они с самого обеда не разговаривали с Лией, разругавшись в пух и прах.
– Идеи. Намерения. Пожелания. Осознанные и продуманные. Проклятия. Если неправильно с ними обращаться, результат… непредсказуем. Если с жидкостями можно справиться физически, то с этими – только силой мысли.
Лира щелкнула пальцами, и облачко втянулось обратно в склянку.
– А вот это – продвинутый уровень. Для тех, кто решит посвятить жизнь темной алхимии, – она достала из кармана банку. На первый взгляд обычную банку со светлячками. Встряхнула ее. И там, за стеклом, по кругу поплыли огоньки. Я сморщилась от боли. В висок как будто воткнули раскаленный гвоздь. Какое-то мучительное воспоминание, которое я никак не могла поймать за хвост… – Высшая степень абстракции. Судьба. Предназначение. Смысл жизни.
И тут я вспомнила. И тут же подняла руку:
– Скажите… А на вид можно определить, какой именно это ингредиент? Ну, его источник?
– Если точно знать, что это не отблеск звезды и не концентрированный осколок света, то да.
– А… – я замолчала на секунду, подбирая слова. – Если это серебряные искорки? Мелкие. Много-много. И один большой… похож на светлячка-переростка. Тоже серебристого цвета.
Лира заинтересованно прищурилась:
– Он висит на месте? Или двигается? Если да, то как?
– Резко. Мечется… метался из стороны в сторону. Как будто боялся. Чего-то. Или кого-то.
– В какой емкости он хранился?
– Ни в какой… – я зажмурилась. – Нет. То есть сначала ни в какой. Но там был большой хрустальный флакон. С кучей граней. Похожий на подвеску для старой люстры, но гигантскую.
– Могу ошибаться, – задумчиво протянула Лира, – но похоже на смелость и внутренний стержень. То, что позволяет идти своей дорогой, ни на кого не оглядываясь.
– Угу, – тихо сказала я, пытаясь сдержаться и не расплакаться от головной боли. Ее так давно не было, что я уже успела отвыкнуть, и…
– Получается, ты раньше бывала в других лабораториях? – Лира подошла ближе и коснулась моего виска. Пальцы у нее были холодные и влажные. Они на мгновение отогнали боль… но потом та вернулась с утроенной силой. Я сжала зубы и откинулась на спинку стула.
– Нет. Не… бывала. Кажется… точно нет.
– Оу. Если ты видела, как с огоньками-абстракциями работали «в поле», значит, это был очень крутой алхимик.
– Наверно.
Я кивнула. И потеряла сознание.
Очнувшись, я сразу не поняла, где я лежу, а главное – когда. На мгновение показалось, что недавние переживания были сном: и попытка переезда в Москву, и расставание с Валерой, и учеба в «Инее», и встреча с Сидом. Два года словно исчезли. Стерлись, истаяли дымом, просыпались пеплом сквозь пальцы. Та странная, не случившаяся авария рядом с аэропортом была будто вчера… или позавчера? Сейчас я встану, поморщусь от боли в висках, выйду из комнаты и увижу новогоднюю елку, и котов, и друзей. Которые будут задавать неудобные вопросы – почему Валера не позаботился обо мне? «Как это вообще, у твоей девушки сотрясение мозга, а ты ее в поезд запихнул – и пока-пока?» А я буду молчать, отворачиваться и сбегать на крыльцо, подышать ледяным воздухом.
Но потом я почувствовала, что кто-то погладил меня по голове. Осторожно и легко-легко, однако этого ощущения хватило, чтобы проснуться окончательно. И, прислушавшись к сердцу, понять, что встреча с Сидом мне не привиделась. И танец с ним – тоже. А значит, и все остальное не сон.
Попытавшись встать, я вскрикнула от ощущения гвоздя в голове и упала обратно.
– Тихо, – прозвучал голос Лиры. – Полежи еще немного. Воспоминание уйдет, и боль вместе с ним.
Тут картинка окружающего мира окончательно сложилась, и я поняла, что лежу на диванчике в аудитории, за руку меня держит Даша, а голова покоится на коленях у русалки. Свет не горел, но в окно заглядывала луна, и вся комната выглядела как чернильно-серебристый набросок действительности.
– Не волнуйся, – Лира убрала волосы с моего виска, наклонилась и подула на лоб. Дыхание у нее было холодным, с соленым запахом моря и приближающейся грозы. – У всех, кто находится рядом с ингредиентами третьего порядка, болит голова. Есть даже хитрость, которую алхимики передают из поколения в поколение. Если виски ломит, значит ингредиенты настоящие, не подделка и не иллюзия.
– Но… я видела их очень давно. Два года назад. Почему именно сейчас…
– Рузе-Мотер – земля погребов, край памяти. Здесь прошлое звучит громче и сильнее, чем где бы то ни было. Поэтому переживания такие же яркие, как и реальность, их породившая. Стоит только напрячься и вспомнить как следует… – Тут я почувствовала, как мне на скулу падают холодные капли. Одна, вторая, третья. Голос Лиры звучал глухо и надтреснуто. – Здесь можно бесконечно бродить по тропинкам памяти, лишь ненадолго выныривая в настоящее. Хорошее место для тех, у кого когда-то было все. Лучше, чем сейчас.
Помолчав, она добавила:
– Но не для студентов «Инея». У вас ведь не самые приятные скелеты в шкафу… Хотя твое воспоминание очень, очень интересно. С точки зрения науки.
Теперь, судя по тону, Лира вернула себе самообладание. Превратилась в того самого строгого, но увлеченного и готового помочь преподавателя, которого мы успели узнать.
– Интересно?
– Работа с рецептом высшего разряда вне лаборатории, на глазах у человека… Хм, – она усмехнулась. – То ли безрассудство, то ли преступление. И если ты когда-нибудь захочешь со мной поделиться подробностями… Нет, я не прошу тебя делать это сейчас. Или завтра. Или через год. В любое время, если ты сочтешь это нужным. Приезжай сюда, пиши, звони. Я буду рада.
– Какими именно… подробностями?
