А потом уткнулась лицом в подушку и спала-спала-спала. Не снимая платья. Если бы кто-то задумал рисовать картину «Утро после бала», из меня бы получилась отличная модель.
«А могла бы оплакивать несостоявшийся роман с фейри», – желчно сообщил внутренний голос, когда я на мгновение проснулась, чтобы перевернуться на другой бок.
«Вот такая я неромантичная, что ж поделать», – зло ответила я, и, как назло, до полудня смотрела сны про фиалки и круги на траве.
Проснулась я оттого, что Даша тянула меня из-под одеяла за пятку и распевала утреннюю песню: «Вставай, вставай, постели заправляй!» На дворе был самый что ни на есть день, в голове тоненько звенело, желудок негодовал, что его уже тысячу лет не кормили, а еще я отлежала руку. Представляла собой, короче, воплощение бодрости и веселья.
– Ничего себе! – завопила Даша, когда я наконец откинула одеяло и предстала во всей красе. В платье, которое оставалось прекрасным даже в слегка помятом виде, и с отпечатавшимся на щеке жемчужным колье. Сиреневое кружево на юбке тут же напомнило про Сида и его глаза, и мне захотелось срочно заснуть снова. На день. На неделю. На месяц. Интересно, сколько мне понадобится времени, чтобы его забыть? И не забивать голову глупостями.
Или… не забывать. А наоборот, постараться понять, что он имел в виду, когда говорил, что решение в итоге будет за мной. Разгадать все намеки и недомолвки прошедшей ночи.
– Хорошо повеселилась? Эй, ну что ты такая сонная? Хватит сидеть, как фиалковый сыч!
Да уж. Так меня еще никто не называл.
– Почему сыч?
– А ты вертишь головой, хлопаешь глазами, и выражение лица, то есть клюва, такое, как будто мышки разбежались и охота не удалась.
– Ну… – я извернулась и начала расстегивать мелкие пуговички на боку. – Не то чтобы совсем не удалась.
– Рассказывай!
– Нет уж, ты первая.
– Почему я?
– Потому что ты сияешь и пузыришься от восторга. Если срочно не расскажешь, то взорвешься!
– То есть это ты обо мне заботишься? – Даша так хитро прищурилась, что я не выдержала и рассмеялась.
– Ага-а-а-а.
– Ну ладно. – Она принялась деловито загибать пальцы. – Мы потерялись в лесу, на десерт после ужина давали лимонные тарталетки, закат был крутым, чайка накакала на голову экскурсовода.
– Боюсь спросить, какое именно из этих трогательных событий так проняло прежнюю хмурую Дарью, что она согласилась поменяться с тобой внешностью. Неужели чаячье непотребство?
– Не угадала.
– Ммм… Даже не знаю. Возможно, ты потерялась в лесу не одна?
– О, уже теплее.
– Небось с Кириллом.
– Угу-у-у-у.
– Надеюсь, он позволил себе больше, чем просто подержать тебя за ручку?
В ответ Даша покраснела и засияла еще ярче.
– Даже та-а-а-ак, – пробормотала я, выкручиваясь из платья. – Рада за вас. Правда. Очень.
– Еще ж неизвестно, что из этого получится…
– Получится – не получится, это все гипотетически. А здесь и сейчас вы вместе. И с чувствами… у вас взаимно. Да?
– Да.
– Ну и наслаждайся моментом. Ты крутая. И смелая. Разрешила себе влюбиться после всего…
– Это же не я. Это сердце, – Даша скорчила обвиняющую рожицу и ткнула себя пальцем в грудь.
– Ловко переводишь стрелки, – кивнула я и ушла в ванную. А там долго пыталась успокоиться. Мое собственное сердце билось часто-часто, как будто гнало меня бросить все и бежать. За глупой влюбленностью. За фейри, который исчез на исходе ночи. За несбыточной мечтой, которая того не стоила. Или все же стоила?..
– Сегодня буду читать вам теорию, – сказала Лира, когда все собрались в аудитории. – В таком не выспавшемся и разобранном состоянии не стоит трогать ингредиенты.
– Скажите, а бывало так, – подал голос Санечка, – чтобы по недосмотру или там случайно получались крутые зелья?
– Возможно, – Лира повернулась к стеллажу и медленно провела пальцами по его деревянному полированному боку. – Но на вашем месте я бы спросила, каков процент удач в этих самых случайных экспериментах по недосмотру. А также скольких горе-экспериментаторов даже в совочек не сумели смести после их подвигов. Еще вопросы?
Больше вопросов ни у кого не нашлось.
Хотя, судя по хищному выражению на лице у русалки, она не прочь была поведать о богатом выборе вариантов для тех, кто решил уйти из жизни прямиком из алхимической лаборатории.
– В учебниках об этом написано от силы три строчки, – продолжила она и принялась расхаживать туда-обратно, заложив руки за спину. – Во введении. Их все обычно пропускают, не читают, забывают, в итоге забивают. А зря. Я вам сегодня эти принципы продемонстрирую… Вживую. Так точно запомните. И перестанете даже думать о том, чтобы заниматься самодеятельностью у меня на занятиях.
– Такая строгая, – шепнул Санечка. Кто-то явно дышал неровно к русалке. Или просто был легко внушаем и подвержен магии морского народа?
– Не строгая, а милая и добрая, – тут же отозвалась Лира. – В отличие от многих своих коллег, я переживаю, когда приходится вычеркивать студентов из ведомости. Хочется, знаете ли, сохранить вас в нормальном физическом состоянии. А еще в здравом уме и трезвой памяти.
Она подошла к самому большому из шкафов и не глядя взяла оттуда пузырек.
– Кто скажет, что общего у всех ингредиентов, с которыми мы работаем?
– Они… эээ… злые?
– Темного цвета?
– Это отрицательные эмоции?
– Нет, нет и нет, – покачала головой Лира. – Вы пытаетесь смотреть на источник ингредиента. А в алхимии в первую очередь важны характеристики самого вещества. – Русалка взяла со стола кружку, из которой иногда пила чай, пока мы по несколько часов возились со сложными рецептами. Отщелкнула длинным ногтем пробку с пузырька. И резко перевернула его над кружкой. – Они жидкие.
– Так просто?
– Да. На первом курсе вы работаете с ингредиентами, которые можно ограничить. Налить в любую форму. Вытереть, если они пролились. Нагреть, охладить. Потрогать.
– А как же… – подала голос Лия. – Как же толченые камни, отблески звезд, металлы самих сосудов… Они же не жидкость?
– Хороший вопрос, – улыбнулась Лира. И тут я – задним числом, конечно, как это почти всегда бывает – поняла, что некоторым студентам она улыбается по любому поводу. Тем самым, которые вчера были со мной на Зимнем балу. – Отражения, порошки, камни и металлы никогда не становятся основой для зелья. Они всегда идут в дополнение. В отличие от обычной алхимии.
– Обычная алхимия, – чуть слышно прошептала Даша. – Бытовая. Изучается в третьем классе церковно-приходской школы.
Лира насмешливо посмотрела на нее, приподняв одну бровь:
– Да, аналогия со школой тут работает. На уроках еще более обычной простой химии вы работали с веществами, которые могли контролировать. Либо сами ученики, либо учителя. Ваш первый
