class="p1">– Хотя бы именем того, кто работал с рецептом. В идеале, его – или ее – местом проживания и родом занятий. Чтобы мы смогли при случае встретиться и поболтать… по душам.
В гостиницу мы с Дашей вернулись в четвертом часу ночи. Накануне ударил мороз, и, казалось, весь мир покрылся хрустящей глазированной корочкой. Белой, блестящей, холодной, до ломоты в зубах. Воздух кусал за щеки, пар от дыхания замерзал на ресницах крохотными звездочками. Светлогорск превратился в царство черных теней и сверкающих декораций, словно вырезанных из фольги.
Головная боль ушла, как и обещала Лира. Не осталось ни воспоминания, ни отзвука. А еще я осознала, как этой боли было много в моей жизни раньше. Постоянное фоновое напряжение, стук крови в висках, привычка пить обезболивающие при малейших признаках мигрени… Потому что, если не предупредить приступ, потом можно было и день, и два, и три мучиться, не в силах вытащить из черепа этот самый «гвоздь». Что ж, теперь я знала, откуда он взялся. И кто меня избавил от этого «проклятия». Сид. Голова перестала болеть с того самого момента, как мы впервые встретились.
Я размышляла, не стоит ли поговорить об этом с Дашей. Или пока самой обдумать и покрутить в уме новое знание о том самом видении про аварию… Но, когда мы поднялись на этаж и подошли к номеру, стало понятно, что все это придется отложить на потом.
На полу, прислонившись спиной к двери, сидела Мия с опухшими глазами и то и дело шмыгала носом. Ее лицо, которое было всегда идеальным, даже во время самых нелегких испытаний во время осенней практики и после бессонных ночей, сейчас пошло алыми пятнами и было расчерчено белыми дорожками из застывшей соли. Это ж надо было так долго и качественно плакать!
– Угу, – Даша с ходу оценила серьезность ситуации. – Исходя из того, что вас тут не двое, спрошу напрямую: с Лией поссорились?
В ответ Мия хмуро кивнула. Потом спросила хриплым голосом:
– Можно у вас сегодня поспать? Пожалуйста. Не хочу… с ней. Не могу.
– Можно, конечно. – Даша повернулась ко мне. – Кажется, тут только один вопрос. Кто остается с Мией, а кто пойдет ночевать к Лие.
– Если та уже не заснула и не заперла номер…
– Не думаю, – Даша сделала страшные глаза. Да, в принципе, и без страшных глаз было понятно, что ситуация из разряда «природные катастрофы и форс-мажоры». Что такое делает с людьми эта самая земля погребов, что за каких-то три недели пробежавшая между сестрами кошка разъелась до таких вот изрядных размеров? Или это курс алхимии виноват… Ладно, пусть зимой у нас индивидуальные зачеты. Но весной обещали снова командную работу, и пускать ситуацию на самотек было смерти подобно. Да еще и вспомнилось, как перед балом я обещала помочь Мие с рецептами…
– Если ты не против, то я останусь.
– Договорились, – Даша принялась открывать дверь. – Только возьму зубную щетку и пижаму.
– Если вдруг там закрыто, то ты возвращайся же!
– Ок.
Ни через пять, ни через десять минут Даша не вернулась. За это время я успела вскипятить маленький чайник, найти в тумбочке запас мармеладных лягушек и одну несчастную, богом забытую шоколадку, высыпала их на тарелочку и придвинула к Мие, соблюдая правила радушия и гостеприимства. Та умылась и выглядела теперь немного лучше, но все равно слабо напоминала ту идеальную девушку-с-обложки, которая поразила меня при первой встрече. Эстетически. В самое что ни на есть художническое сердце.
Уфф. Ладно. Можно было, конечно, промолчать, посмотреть сочувственно и лечь спать, но это не наш метод.
– Из-за алхимии? – спросила я.
– Что?
– Из-за алхимии поссорились? У тебя ж там сложности, а Лия, наоборот, молодец. Или из-за того, что на длинную ночь пришлось разделиться? Ну, как в фильме ужасов.
– Угу, – Мия взяла коричнево-желтую лягушку со вкусом колы и принялась задумчиво откручивать у нее лапку. Не глядя на меня. – И из-за того. И из-за другого. Глупо, да?
– Не думаю, – я пожала плечами. – Кажется, что если ты из-за чего-то долго плачешь… то это точно не глупо.
– Знаешь… – Мия взяла чашку и повернулась к окну. Прищурилась. – Мы приехали в Калининград. На концерт. А там… Мир такой огромный. Настоящий. Человеческий. Красивый по-своему. Не искаженный, не черный. И я поняла… как дико по нему скучаю. А ты? Ты скучаешь?
– Я… Наверно, нет.
– А почему?
– Хороший вопрос. – Я закинула руки за голову, легла на кровать и уставилась в потолок. – Наверно… потому что мне интересно. Здесь, в академии, какой-то… мой мир. Я даже когда просто записи Лейлы увидела, как будто их узнала.
– Лия похоже говорит, кстати. А мне, понимаешь, не интересно. Меня он пугает. И я скучаю по прошлому. По друзьям. По семье. Все время думаю, как они там. Потом уговариваю себя: ну не зря же я поступила вместе с Лией? В ноябре… мы бы… вы бы не справились, если бы меня не было.
– Однозначно.
– И я такая: значит, все правильно. Как надо. А потом кричать хочется. А то закапываем себя в этом черном… гробу! Для чего? Ты знаешь, для чего все это? К чему мы придем?
– Пока нет.
– А мне кажется, что я знаю. К мести. И к сумасшествию. Ты же слышала, как Лия говорит, что она сделает после окончания «Инея»?
– Мы ведь не знаем, какими мы тогда будем. Может, это уже не важно будет…
– Важно! – Мия всхлипнула. – Мы шли вечером с занятий. И я говорю: «Вот, Яна видела, как колдовал какой-то идиот… И ее задело. Вдруг он кому-то как раз мстил? Ты хочешь стать такой же, как он?»
– Я так понимаю, это не первый ваш разговор на тему…
– Да. Но раньше она так не орала. У нее натурально крыша едет, Ян. От всей этой алхимии, звезд, загаданных желаний «чтобы все они сдохли». Она мешает эти мерзкие ингредиенты и улыбается. Как ведьма из страшных сказок. С каждым днем все шире и шире улыбается. Мы как будто идем в разные стороны. Первый раз в жизни.
– Может… – я не знала, как ее успокоить. Каково это вообще, когда твой самый близкий человек начинает меняться? И превращается в нечто чуждое и пугающее? – Может, когда-то это должно было случиться. Не сейчас и не с помощью «Инея». Вы же не собирались всю жизнь прожить вместе, в один голос и с одними мыслями? Лия ведь замуж собиралась…
– Ян… – Мия со свистом втянула воздух. – Я все время вспоминаю кое-что про наше
