химическую кастрацию. Она могла бы ежедневно изводить его вопросами, навсегда ли это или он сможет вернуться в свое прежнее состояние, однако, как мать, она решила уделять больше внимания дочери, а не мужу. Раскаленная любовь-ненависть Усика и Эчхун, эта лава в жерле вулкана, превратилась в еле теплое варево. Усик брал пример с жены. Он отодвинул на задний план мысли о Сером Кардинале, по которому тем не менее сильно скучал.
Теперь все внимание супругов был сосредоточено на дочери. Они постоянно говорили о Хане: обсуждали, что ее приступы длятся две минуты четырнадцать секунд, что она вот уже десять дней ничего не говорит, что нейропсихиатр диагностировал у нее афазию, то есть расстройство речи, и депрессию, что Хана напала на музыкального психотерапевта, но все равно успела ей что-то сказать и многое-многое другое. Вскоре случилось неожиданное улучшение – благодаря эликсиру любви. Дочь стала оттаивать и начала разговаривать.
Усик признался Хане, что знает про ситуацию с Чэваном, – она восприняла это спокойно. И потом сказала то, чего еще ни разу не говорила с самого рождения:
– Папа, я хочу тебя попросить. Пожалуйста, пойми маму.
– Я стараюсь ее понять. Все эти годы она дарила мне свою любовь, так что теперь я…
– Теперь ты – что?
– Пока ты была в больнице, я приносил тебе мармеладки, помнишь? Это лекарство из той аптеки. В них был любовный эликсир. Ты попринимала его и сильно изменилась. Думаю, и мне стоит пропить курс. Этот препарат очень популярен у супружеских пар.
– Так те конфеты были лекарством?.. Знаешь, мне кажется, сколько бы ты ни выпил его, ты все равно не сможешь полюбить маму. Но я все равно тебе благодарна.
Усик понял, что имеет в виду дочь. Она рассуждала так по-взрослому. Он чуть не расплакался.
– За что ты мне благодарна?
– Просто я знаю, что вы с мамой поженились из-за меня. Во всем виновата именно я. Ты ведь, наверное, не хотел.
– Все совсем не так. Я был рад твоему рождению. Да, мне нравятся… нравятся мужчины, но это не важно, потому что ты благословение моей жизни.
– Правда?
Усик притянул Хану в свои объятия. В этот момент ему вспомнилась старая пословица:
«В жизни не все хорошее кажется хорошим и не все плохое кажется плохим».
Усик подошел к мужчине, сидящему в одиночестве за дальним столиком. Он не ошибся, это был Серый Кардинал. Усик понимал, почему тот прекратил поддерживать связь. Его жена, которая очень мило и вежливо попросила Усика сделать химическую кастрацию, должно быть, неусыпно следила за каждым шагом супруга.
Серый Кардинал обернулся и посмотрел на Усика. Интересно, услышал, как он подошел, или спиной почувствовал присутствие любимого человека? За те несколько месяцев, что они не виделись, лицо мужчины, казалось, постарело: опущенные уголки глаз, глубокие борозды морщин, впалые щеки. Теперь он выглядел на свои годы. Неужели Усик избавился от любовной пелены, что застилала его взор? Как-то раз парнишка, работающий в клубе, прошептал ему на ухо, чавкая жвачкой: «Усик! Кажется, только ты не замечаешь, что Серый Кардинал – старик!» Он тогда ответил: «Держи свои мысли при себе. Не стоит так неосторожно разбрасываться словами».
Усик прекрасно знал, что Серому Кардиналу жутко не понравятся разговоры про разницу в возрасте. Однако теперь он не мог не признать: бармен был прав.
– Усик… Кан Усик… – голос Серого Кардинала, наполненный болью, сильно дрожал. Он выдвинул соседний стул и похлопал по спинке стула, предлагая сесть рядом, но Усик занял место напротив – чтобы лучше видеть его лицо.
– Я скучал по тебе. Знаю, ты чувствовал то же самое. – Серый Кардинал протянул руку.
Усик остался сидеть неподвижно. Он прекрасно помнил руки этого мужчины, не мог забыть, как они держали его в моменты наслаждения и как трудно было с ними расставаться. Усик боялся, что стоит ему коснуться протянутой руки, и он снова упадет в кипящий котел страсти.
– Послушайте…
– Я слушаю тебя, Усик!
– Давайте все прекратим.
– О чем ты говоришь?
– Вернитесь к же… – Усик прервался на полуслове, заметив, что ладонь Серого Кардинала тянется к его щеке. – Вернитесь в семью.
Пальцы Серого Кардинала расправились в воздухе, будто веер. Усик перехватил его руку за запястье и почувствовал, что она дрожит.
– Усик, как ты можешь? Как? Ты ведь знаешь, каково мне пришлось, и все равно, все равно говоришь такие вещи…
Он продолжал повторять: «Как ты можешь?» – точно так же, как когда-то твердил «люблю», сжимая в объятиях.
– Простите. Я сказал не подумав.
– Жена больше не будет против. Ей достаточно того, что она живет в достатке. Теперь мы снова можем быть вместе, но я пообещал, что семью разрушать не буду.
– Вы говорите, что любите меня, но тогда почему не хотите уйти из семьи? – твердо спросил Усик.
– О чем ты? Предлагаешь мне бросить жену, сына и жить с тобой? Если я так поступлю, она не простит, расскажет все своим родителям, и тогда меня просто размажут. Я стану никем. Тебе не понять, мы живем в разных мирах.
Кажется, Серый Кардинал не знал, что потребовала от Усика его супруга, или же делал вид, что не догадывается. А если догадывался, то, скорее всего, понимал, что, в отличие от хирургической кастрации, после химической спустя какое-то время половые функции восстанавливаются, если не продолжить прием лекарств. Возможно, Серый Кардинал и сам считал это подходящим решением их проблемы – по крайней мере, это помогло утихомирить жену.
– Вы абсолютно правы. Мы живем в разных мирах, поэтому возвращайтесь на свое законное место – в семью, которую не хотите разрушать.
– Я вижу, ты сильно разозлился. Прости. Я сам не свой – потратил кучу времени и сил, чтобы договориться с женой. На работе проблемы. Это ведь ты можешь понять?
Еще мгновение, и Серый Кардинал упал бы перед ним на колени.
– Конечно, я понимаю, тем более что и раньше вы постоянно были заняты работой, что мне, кстати, не нравилось. Дело в другом. Просто я понял: в жизни любовь не главное. А еще понял, что любить можно по-разному. Сейчас вы не самый важный человек в моей жизни. Я хочу посвятить себя семье. Если вы действительно меня любите, отпустите. Я должен стать хорошим отцом для своей дочери.
Теперь сам Усик был готов умолять Серого Кардинала на коленях.
– Почему ты так изменился?
Всполохи светомузыки отражались на лице мужчины. Возможно, именно из-за них казалось, что черты его лица сильно исказились.
– Видимо, я стал старше. – Усик усмехнулся. – Моя
