открыл глаза. Посмотрел снизу вверх на Келегорма и неровно улыбнулся.
— Не лезь вперёд меня! — пригрозил ему Келегорм немедленно.
— Поверни его на правый бок, — приказал Маглор, и Келегорм с Донной подчинились оба. Почти слаженным движением они повернули Куруфина и уложили снова. Спина его тоже была в крови. Донна вспорола ножом его рубаху и сняла. Приложила свернутую ткань, Келегорм без слов протянул руку и прижал ее, а затем начала перевязку.
Амрас перевязал брата сам, а теперь поднялся и пересел к окну. В руках у него был револьвер, пользы от которого немного. Карантир деловито перетянул бедро собственным ремнем, а затем склонился к младшему и протянул ему карабин Маглора, негромко или беззвучно объясняя, как его держать.
А Маглор вдруг бросил на Старшего короткий взгляд.
«Дорого обошлось», — донеслась его мысль.
Да, согласился Маэдрос. С темнотой смогут выбраться только они двое. О прочем он запретил себе думать.
— Снимай-ка ты сам рубаху, красавчик, — хмуро велела Нэн Келегорму. — Брату не поможет, если ты кровью истечешь. Не бойся, невинность твою не трону!
Мокрая рубаха Келегорма полетела в угол, к другим красным тряпкам. Кончиком ножа, смоченного в виски, Нэн вытащила что-то мягкое из раны, промыла ее водой, плеснула все того же виски и перевязала. На этом перевязки и закончились.
Ещё глоток из фляги Нэн почти силой заставила выпить Ханну.
А Донна вытерла руки, как смогла, и снова взялась за ружье. Шагнула к нему не то к дверному окошку.
— Не знаю, поможет ли, — сказала, глядя в сторону. Мысль в ней билась другая, нерадостная.
— Вы сделали все правильно, — Маэдрос взял ее за плечо, сжал. — Ближний бой всегда таков. Но сейчас мы не справились бы без вас. Не бойся нас, стрелок.
— Боюсь, — выдохнула она тихо. — Страшны вы были там, как черти. Они тоже. Я справлюсь. Ханна вот в себя прийти не может.
Маэдрос мгновение размышлял — что ей сказать? Что в бой идут, выпуская яростную, звериную часть себя, и в прочее время крепко держат ее в узде? Но у людей ведь часто не так, и путаются части души — кого не отпускает и мучает страх, а кто не может удержать боевого зверя в себе. Он видел всякое.
— И после боя… — она запнулась. — Не дело это было.
— Их ждала бы только мучительная смерть. От ран в живот не выживают. Я думал, ты знаешь.
— Лишь Господу судить, кто выживет, — выдохнула Донна упрямо. И осеклась.
Донёсся скрипучий смех Нэн — она перевязывала Келегорма и приговаривала, что такую красоту ей послали только на старости лет, не то бы ума лишилась и набросилась бесстыдно. Келегорм только мрачно смотрел в небо. Сквозь смех и болтовню доносилось размеренное хриплое дыхание Куруфина.
Ещё захотелось сказать, что Создатель далеко, и здесь лишь они одни. Но выбивать у союзницы опору…
— Держись, стрелок, — повторил он.
…Маглор отпустил руку Куруфина, вытер проступивший на лбу пот — и пересел к Ханне. Посмотрел ей в глаза, тихо заговорил. Можно было прислушаться, но зачем? На лицо девушки медленно стала возвращаться краска.
Новый выстрел обрушил град обломков на маленькое укрепление. Некоторые падали сверху, отскочив от задней стены, уже почти безвредные, но ещё горячие.
— Картечь эта дрянь называется, вот как, — Донна привалилась к стене с другой стороны двери.
Разбойники подбирались ближе, и выстрелы уже щелкали по стенам. Кажется, у них не было нужды беречь припасы. Дым от выстрелов клубился в долине все гуще. Вот из-за него совсем сделалось невозможно различить ни долину, ни пушку, и стрельба утихла в ожидании, когда вечерний холодный ветер его развеет. Свет низкого солнца сделал дым нежно-золотистым.
* Пой и не плачь (исп)
Глава 9
В сизом пороховом дыму, который стелился по дну и подсвечивался косыми лучами солнца, долина выглядела нереально и жутко. Особенно дом — или, скорее, обиталище адских духов.
Из двух с лишним десятков человек, ушедших с Марко в атаку, вернулись четверо. Двое с ранениями, один — с обрубком вместо руки, отсеченном ровно и чисто, словно огромной бритвой. И все — трясясь от страха.
Билл наорал на них, но это ничем не помогло.
— Клянусь, это не люди, это сущие демоны, — сбиваясь, рассказывал Биллу один из вернувшихся. — У них мечи длиной, что моя рука, и они шинкуют ими людей, как колбасу! Я сам видел, тот рыжий одним ударом разрубил Понсу башку до шеи!
— А потом всадил меч Гонсалесу в живот!
— И Дэну кулаком мозги вышиб!
— Всех наших покрошили в мясо, босс. В минуты прямо!
Билл знал. Ник не успел еще перезарядить пушку, как все было кончено.
— Вы что, стрелять разучились? — спросил Билл зло, уже зная ответ.
— Мы стреляли! Все время палили! Их пули не берут! — раздалось сразу несколько голосов.
— Марко единственный кого-то подстрелил, а потом его самого грохнули за оградой!
— Кто не успел свалить, все там лежат...
— Вон пошли, — буркнул Билл и отвернулся.
Сбежавшие попятились, косясь друг на друга: они наверняка прикидывали, как отсюда смыться. Покалеченный побрел в сторону, не скрываясь, и только продолжал стягивать какой-то тряпкой культю, чтобы остановить кровь. Кажется, своим жилетом.
— Босс, а дальше как? — осторожно поинтересовался Ник.
— Пушку зарядил? — ткнул его Билл и, получив утвердительный ответ, замолчал, только кривил нервно губы время от времени.
— Босс?.. — чуть подождав, переспросил Ник, и, не получив ответа, расхрабрился. — Босс, а может нам... ну... уйти? Обратно? Пока не стемнело... и вообще.
Билл не отвечал. Его рука в кармане сжимала индейскую монетку.
"Дело он говорит," — пришла мысль. — "Хороший момент сняться и уйти. Проиграл, так признай проигрыш".
"Догонят и нападут с тыла," — подумал Билл.
"Не нападут," — ответил другой Билл. — "Им не до того. Пока в долине дым, можно успеть. Перевалить за склон и пропасть из виду".
"Пушка".
"Ее придется оставить".
"Пушку нельзя оставить! Отдать им мой трофей??"
"Глупец!" — мысль другого Билла была полна внезапного незнакомого разочарования, почти обиды. — "Это просто железяка. Она не принесла тебе победу, а им она не нужна."
— Трофей не отдам! — воскликнул Билл.
— Босс?..
"Они сильнее. Признай поражение и уходи. Будешь жив,
