встреча с кем-то, кто каким-то образом связан с гимназией. Может, это кто-нибудь из его агентуры? Чтобы связаться с Лондоном, ему не нужно выезжать в Вену? Данная мысль хорошо поддается логике. Так, скорее всего, и должно было быть.
Но все-таки тень сомнения меня не покидает. А если это русские? Вдруг Разумовский ведет двойную игру? Впрочем, почему бы и нет, ведь сам-то он русский.
Тот факт, что английская разведка проявляет интерес к производству «Хе-162», является очевидным. Но и русская не должна молчать. Англичане пытались, правда безуспешно, бомбить завод, расположенный в Хинтербрюле. Русские – нет. Зато они могут легко нанести удар по заводу, производящему крылья, если узнают, где он находится.
С этой целью я создал цех-обманку рядом с депо на станции Быстрица. Пока все идет хорошо. Эсэсовцы из роты охраны, переодетые в рабочих, вполне нормально выполняют свою миссию. Поезда с древесиной незаметно выходят из другого конца цеха и направляются на завод, затерявшийся в горах, где делаются крылья. Но долго ли так будет продолжаться?
Когда русские узнают правду о заводе, они, конечно же, подвергнут его бомбардировке, и с «Хе-162» будет покончено. Но надо смотреть дальше. На повестке дня атомная проблема, а значит, и урановая руда. Сомнительно, чтобы русские ею не интересовались.
Так, может, лучше передать сведения о руде русским? Данные по Германии у меня есть, а по Чехии таковые имеются у Разумовского. Да, можно было бы и русским, если бы сейчас стоял февраль шестнадцатого года, а не сорок пятого.
Помню, как в Великую войну я, двадцатилетний командир батальона, попал к русским в плен, повидал все их революции, смуту, море крови в Гражданскую войну. Осенью восемнадцатого я вернулся в родную Баварию и твердо решил, что большевизму в Германии не бывать! Потом были подавление Баварской советской республики, встреча с Гитлером и много чего еще.
Так что, передавать сведения по урану Советам? Ни в коем случае! Большевизм в Европу проникнуть не должен!»
Белесый туман окутывал все вокруг. Но вот он стал тоньше, прозрачнее, и Званцев увидел ее. Светлые волосы, уложенные волной, глаза цвета ясного неба. Она улыбалась ему! Он хотел было потянуться к ней, но кто-то осторожно тронул его руку.
Званцев резко очнулся и сел. Что за наваждение?! Перед ним стояла та самая женщина, которую он только что видел во сне! Волосы, глаза, линии губ, все так же. Не хватало только улыбки.
– Вставайте, герой-разведчик!
Званцев сидел, не шелохнувшись, не спуская глаз с Милены.
– Игорь Николаевич, поторопитесь. Нам надо уходить. – Голос ее стал строже.
Он поднялся и, не владея собой, сделал попытку ее обнять.
Но она вежливо отстранилась.
– Игорь Николаевич, я не шучу, – довольно резко проговорила Милена. – Сюда может нагрянуть гестапо!
Она, сбиваясь, рассказала, как полчаса назад в гимназию вошли двое в штатском. Один из них представился инспектором пожарной охраны, попросил план здания и список людей, работающих здесь.
– Сейчас они осматривают подвальные помещения, – сказала она.
– Почему вы решили, что они из гестапо? – спросил Игорь.
– Я три дня назад ходила на прием к начальнику гестапо, хотела узнать о судьбе Петра. Этот человек, который назвался сотрудником пожарной охраны, сидел в приемной. На нем была черная форма.
– У них у всех черная форма.
– Но у этого был заметный шрам на левой щеке. У мнимого пожарного есть точно такой же. Игорь, умоляю, уходим! – Она впервые назвала его только по имени.
Званцев пребывал в растерянности.
– Как будем уходить?
– Через черный ход, конечно.
– А если этот человек со шрамом хватится, что вы исчезли?
Она ничего не сказала в ответ, схватила его за руку и потащила к двери.
Они вышли через черный ход сначала к дворовым постройкам, потом нырнули в какой-то проулок и наконец-то оказались на одной из центральных улиц города. Только здесь Милена остановилась и, тяжело дыша, стала быстро объяснять Игорю, как пройти на улицу Яна Гуса.
– Сумеешь найти один? – невольно перейдя на «ты» спросила она.
– Сумею.
– Я должна вернуться, иначе тот человек со шрамом заподозрит неладное.
В это время рядом с ними взвизгнули тормоза. Новенький «Опель» остановился у самой бровки тротуара. За рулем машины сидел Вальц.
Званцев вовремя среагировал, отскочил за рекламную тумбу, поэтому остался незамеченным.
– Пани Чаславска! – На лице Вальца, вышедшего из машины, сияла улыбка. – Какая встреча! – Он вежливо распахнул переднюю дверцу. – Прошу вас.
Пару секунд в глазах Милены были испуг и растерянность. Но она быстро взяла себя в руки.
«А вдруг он видел, как я шла рядом с Игорем? Нужно сделать так, чтобы начальник гестапо поскорее отъехал от этого места».
– Вы очень любезны, господин Вальц. – Милена с трудом изобразила улыбку. – Мне срочно надо домой. Я буду рада, если вы меня подвезете.
Званцев напряженно наблюдал из-за тумбы за уходящим автомобилем, потом облегченно вздохнул. Пронесло.
Петр открыл дверь, удивленно посмотрел на Игоря и спросил, едва тот переступил порог:
– Что-то случилось?
Званцев, не раздеваясь, устало опустился в кресло, которое стояло в прихожей, и сказал:
– Свою задачу мы с Яном почти выполнили. Теперь нам известно, что в новом цехе-пристройке немцы делают скамейки и табуретки, но никак не крылья.
Затем Игорь разделся, они прошли на кухню и продолжили разговор. Званцев подробно рассказал брату о своих наблюдениях из окна препараторской, дополнил эти сведения информацией, добытой Яном.
Петр внимательно выслушал его, потом произнес:
– Ты сказал, что вы почти выполнили задачу.
– Да, почти. Завод находится юго-восточнее города. Вот только я не знаю, на каком расстоянии.
– Как это узнать?
– Есть одна идея. Помочь нам может Милена.
– Милена? Это каким же образом?
– Вальц не раз подвозил ее от гимназии до поворота на нашу улицу, по которой машины не ходят. Она выходила у шлагбаума. За ним начинается дорога, которая ведет за горный массив. Вальц каждый день выезжает на нее и через два-три часа возвращается обратно в Быстрицу. Я нисколько не сомневаюсь в том, что он ездит на завод.
– Почему ты так думаешь?
– Ну а куда еще? Не на экскурсию же в горы.
– Ну а при чем здесь Милена?
– А при том. Вальц сам управляет машиной. Милена сядет рядом с ним и должна будет запомнить число, показывающее километраж на счетчике пробега. С переднего сиденья разглядеть его совсем легко.
– Сядет, запомнит, и что потом?
– А теперь представь, что Вальц возвращается и видит Милену. Она стоит на том же месте, на котором вышла из машины два или три часа назад. Что он будет
