Как же я любил ее! Вернее, люблю… Знаешь, я постоянно ее вижу…
– Как видишь?
– В случайных прохожих, в танцующих дамах на балах… Она обожала танцевать! Закрываю глаза и тоже вижу ее, ее ясные глаза, детскую улыбку… Не могу простить ей, что она оставила меня!
Павел не видел, как Ольга побледнела. Она вдруг встала с кровати, села к столику и стала расчесывать свои густые, непокорные кудри. Если бы Павел обратил внимание на то, как быстро гребень из слоновой кости летал по локонам, он бы понял, что Лёля нервничает.
– Но в твоей истерзанной душе найдется место для новой любви, не так ли? Может быть, не сейчас, позже?
– Разве может человек любить несколько раз? Увлекаться – да, но настоящая любовь приходит к нам лишь раз!
– Прошу прощения, Ваше Высочество, правильно ли я себе уяснила – Ваша единственная, настоящая любовь была с Аликс, и вновь Ваше сердце полюбить неспособно? – Ольга резко перешла на «Вы» и «Ваше Высочество, что явно свидетельствовало о том, что красавица начинала злиться. Вот уже и горячий молочный шоколад в ее взгляде затвердел и наполнился горечью. Но Пиц не собирался отступать. Собственно, он того и добивался.
– Определенно так и есть! – подтвердил он.
– В таком случае Вам лучше уйти! – с каменным лицом вдруг заявила Ольга.
Пиц, который сам собирался оставить Ольгу, не ожидал, что она проявит инициативу и, самое главное, что это произойдет так молниеносно. Он совершенно растерялся. Вопреки логике возникло неприятное ощущение, что это его бросили.
– Немедленно? – уточнил он.
– Да, будьте любезны! – Ольга встала и вышла из комнаты.
– Как Вам будет угодно… – обескураженный Павел спешно оделся, оборвав трясущимися руками костылёк у венгерки, и отправился домой.
Провожать его хозяйка не вышла, что было верхом наглости и неуважения.
Несмотря на то, что дело, в общем, решилось так, как Великий Князь и планировал, и даже ранее срока, Павел был в ступоре. Ни одна женщина до того дня не смела так себя вести с ним – с сыном и братом Императоров. Пиц чувствовал себя униженным. Его гордость была растоптана зарвавшейся гордячкой. Павел злился на нее и на свою глупую реакцию, но ничего не мог с этим поделать. С того дня Великий Князь потерял покой и сон. Он вновь и вновь переживал ту сцену, представлял, как и что нужно было по-другому сказать Ольге.
VIII
Никогда еще Лёля не была так рада приезду брата. Вначале она не могла ни с кем обсуждать случившееся, а теперь, когда у нее возникла такая потребность, Михен и Владимир уехали с Государем и его семьей на традиционную охоту в Спалю. С Любашей Лёля не посмела бы даже заикнуться на эту неблагопристойную тему, не говоря уже о матери.
Лёля зазвала брата к себе на обед, основными пунктами меню которого были уха стерляжья и седло дикой козы с зеленью. Сергей ни за что бы не пропустил трапезы у сестры. Готовили у Ольги божественно. Уха всегда была нужной крепости и вкуса, идеальной сладости и нежности, очищенная до совершенной прозрачности оттяжкой из паюсной икры. Ольга строго следила, чтобы повар не жалел шампанского, которое добавляли в бульон. О козленке и говорит нечего. Мясо, каким-то секретным способом лишенное специфического запаха, таяло во рту.
Пока брат с аппетитом поглощал изысканные блюда, Лёля вкратце пересказала, что произошло между ней, супругом и Великим Князем.
– Какую душераздирающую драму я едва не пропустил! Ты что же, выставила Его Императорское Высочество в буквальном смысле этого слова? – Сергей не мог сдержаться от смеха. – Благодари Бога, что теперь не средневековье, иначе твоя необузданность довела бы тебя до плахи!
– Знаешь, что задевает больше любых реакционных шагов? Полное отсутствие рефлексии… Бесчувственный, холодный, черствый человек! Я бросила к его ногам свое семейное благополучие, свое доброе имя, репутацию, свою душу бессмертную, в конце концов!
Брат едва сдержался от ехидного замечания по поводу некоторых принесенных жертв, которых, как зло болтали в салонах, Ольга лишилась давно и без помощи Павла. Сергей не преминул бы уколоть любого другого собеседника, но любимую сестру обижать не хотел. Она и без того выглядела раздавленной.
– Ежели абстрагироваться от эмоций, ты же понимаешь, что все должно было кончиться в любом случае… Вы не можете быть вместе.
– Чушь! Александр II женился на Долгорукой вопреки всем правилам и косым взглядам.
– Ольга, ты взрослая, замужняя дама! Пора прекратить мечтать о принцах.
– Ты не представляешь, какого это, когда в твоих руках спелый, ароматный плод, ты желаешь его до дрожи, до помешательства, и вот надкусываешь, а он оказывается подделкой из папье-маше…
– Перед тобой артист! Еще как представляю!
– Пусть нам не суждено быть вместе, но любить-то меня он мог по-настоящему, без обмана!
– К чему же? Как раз разумнее не терять голову, понимая и принимая все обстоятельства. Кстати, что заставляет тебя думать, что он тебя не любит?
– Ты разве не слышал, что я рассказывала? – слова брата раздражала Ольгу. – Он признался, что до сих пор любит свою жену!
– Покойницу?
– Да!
– Так и что тебя смущает? Он любил ее и чтит память о ней. Не вижу в этом совершенно ничего оскорбительного.
– Он любит ее теперь, видит везде ее образ… это не воспоминания, это чувство, которое до сих пор живо в его сердце. И мне там места нет!
– Ты, как всегда, все преувеличиваешь…
– Господи, он это заявил мне в лицо, без всяких экивоков!
– Тогда он – глупец! Упустить красавицу с такими драматическими талантами и электрическим темпераментом! – улыбнулся брат. – Мне почему-то кажется, что еще не все кончено…
– Нет, все кончено! Бесповоротно!
– А знаешь, возможно, он из тех, кто упивается своими страданиями. В таком случае теперь он станет изнывать по тебе и будет наслаждаться этим. Тоска по жене плавно перетечет в тоску по тебе…
– Ежели так, пусть корчится в сердечных мучениях во веки вечные! Пусть не будет ему счастья ни с кем другим! Пусть все эти падшие женщины, этуали и танцовщицы, которые крутятся вокруг Романовых, коли он с ними свяжется, оберут его до нитки, раз презрел он и надругался над чистым порывом моей души! А пуще всего пусть страшится судьбы своего дяди, Великого Князя Николая Николаевича!
– Ах, какой пыл! Какая страсть! Признайся, жалеешь, что выгнала? – прервал поток патетических, театральных проклятий брат.
– Ты же знаешь, я быстро принимаю решения, и никогда потом в них не сомневаюсь! И, прошу, не пойми меня превратно – я не ною и не жалуюсь, просто
