Книга Осиновый кол прилагается - Елена Станис

и размахнувшись вонзила его Дракуле в лицо, попав в правый глаз. Он завопил от неожиданной боли. Воспользовавшись моментом, я бросилась к чёрному камню, куда вошла Кориэлла, кровью Дракулы, обильно стекающих с кончиков моих пальцев я начертала руну Одал, чёрный камень сделался газообразным, и я прыгнула в портал.

Почувствовала, как прорываюсь сквозь полотно. С удивлением обнаружила себя в главной зале замка Синих скал, просторном помещении, где принимал маркиз. Портал находился за той ростовой картиной на которой Бертрам Олиньи Клоре де Виена восседал на белом коне. Эту картину я и порвала.

Кориэлла лежала на полу, удерживаемая посеребрёнными мечами стражников.

— Алина! — Услышала я Натаниэля Кристана. Он стоял на коленях, зажимая кровоточащую рану на шее маркиза. Рядом с ними возился Грэг Тилли.

Ко мне подбежал Эгберт, но я не отводила глаз от Кориэллы, над которой занёс осиновый кол Донсон Брауниг. В это мгновение мне стало её невыносимо жалко. Она повернула голову и тоже не отрываясь смотрела на меня — единственного человека в этом зале, который её не ненавидел. В глазах вампирши читался испуг, она понимала, что для неё через долю секунды всё будет кончено. Священник замахнулся и вонзил кол в сердце Кориэллы. Она беззвучно вскрикнула и рассыпалась прахом под своим атласным платьем.

— Что произошло? — Повернулась я к Эгберту.

Юноша выглядел крайне взволнованным.

— Эта женщина появилась из картины, прямо как ты, но не повредила её, а прошла как призрак. Мы были готовы, Брауниг предупредил нас о портале, спрятанным за холстом. Но эту женщину не удержал соленой круг, она бросилась на брата. Отец оттолкнул Натаниэля, но всё произошло так быстро, мы не успели вовремя среагировать, и эта женщина… она… надеюсь отец выживет…

Глава 10. Преображение

Постепенно окружающая меня действительность начала приобретать свои привычные очертания. Я лежала в просторных спальных покоях аж с тремя стрельчатыми окнами. На стенах висели гобелены на религиозные темы, напротив стояло зеркало в полный рост, каменный пол укрывала медвежья шкура. Успокаивающе потрескивал камин, разгоняя тепло.

Тилли с Браунигом вертелись вокруг меня как две гусыни. Как приехали в замок, так и ходят гуськом друг за дружкой. Разве что не гогочат. Мы с Тамарой ходим парой!

— Алина, как себя чувствуешь? Мы очень волновались, — пробормотал здравник.

— Сносно, — ответила я, что б отвалил.

Вот угораздило мне попасть к такому никчёмному неудачнику как Грэг Тилли! Мало того, что не смог ни жену защитить, ни дочь отстоять, ещё и себя прокормить не в состоянии. Вот скажите на милость, кому он обязан тем, что не помер от голода две недели назад? А что он сделал, когда меня увели на площадь и закидывали камнями? Престарелая мокрица!

Но всё равно лучше, чем моя шлюха мать. Обрюхатели её, так живи и расти ребёнка, но ведь нет, озабоченная стерва притащила в дом отчима и её снова обрюхатели. Слаба на передок оказалась. Наверно они сейчас до потолка прыгают, что избавились от старшенькой. Квартирный вопрос никогда не терял своей актуальности. Пусть бы отчим нашёл себе распутную девку помоложе и наградил венерическим букетом мою паскудную мать, так что б та охотку к спариванию подрастеряла! Я растянула губы в улыбке представляя морду матери, которой врач сообщает что у неё сифилис, а лучше СПИД.

— Держи, дочка, это успокаивающий отвар, — протянул мне чай Тилли.

Дочка… Он впервые меня так назвал. Как я могла так мерзко думать об учителе. Где бы я была если бы Грэг Тилли не приютил меня?! На глаза навернулись слёзы.

— Спасибо, — с чувством поблагодарила я и выпила до последней капли всю горьковатую, хоть и ароматную жидкость.

Две служанки помогли мне надеть платье. А вот волосы чесать я им не позволила. Лапы прочь! Сама расчешусь. Отослала их подальше. Оставшись в комнате одна подошла к зеркалу и поморщилась. Платье в пол болотистого цвета с рюшечками, воротником по горло и длинными рукавами. Мрак!

— Принесите мне ножницы и поесть! — Крикнула я в дверь.

Торопливый топот возвестил, что меня услышали.

Через пару минут одна из служанок принесла поднос с чаем и миску овощей — свеклой, морковью, картошкой и фасолью. За ней в комнату вошла вторая с ножницами и набором для вышивания. Я хмыкнула.

— Не задерживаю! — Махнула я служанкам на дверь.

Они сделали книксен и вышли вон. А я, кажется, вхожу во вкус. Иметь слуг это удобно, ничего не скажешь. Ну а сейчас, сделаем из этого средневекового недоразумения нечто сносное. Первым делом отстригла рукава. Подумав, отрезала ещё, оголяя плечи. Потом принялась за ворот. Теперь вместо него — квадратное декольте. Повертелась, подумала и углубила вырез. Далее — обрезала длину. На полбедра. Обрезками ткани завязала на талии пояс с бантом сзади. Во, теперь я себе нравилась. Ещё одним обрезком завязала на макушке волосы, обнажив длинную шею. Теперь немного косметики… Щипцами достала из камина уголёк, дождавшись когда он остынет, подвела глаза. Отварной свеклой накрасила губы. Улыбнулась своему отражению. Теперь можно и на променаж.

Когда я выходила из спальных покоев, стражи у двери чуть шеи не свернули, но с места не сдвинулись. Такая же реакция была и у остальной охраны, которая встречалась на пути. Услышала из залы знакомые голоса — Натаниэль и Эгберт о чём-то спорили. Но когда я зашла в комнату, оба резко замолчали и повернулись в мою сторону.

— Привет, мальчики, — проговорила я низким бархатистым голосом.

Оба уставились на меня. По выражению лиц было понятно, что смутились, но глаз не отвели, напротив, рассматривали жадным взглядом. Вот так вот, Селеста, Эгберт хоть и славный парень, но соблазнить его труда не составит.

— Прикройся, — не выдержал Натаниэль Кристан, кидая в меня своим дублетом.

Я поймала его на лету, прильнула, втягивая в себя цитрусово-лавандовые нотки, лизнула. На вкус оказалось так себе.

Натаниэль даже забыл на свой манер заломить бровь, только рот приоткрыл, как и Эгберт.

— Подойди и помоги мне, сладенький, — проворковала я грудным голосом.

Граф неторопливо ко мне приблизился и о чудо! На фарфоровом лице отразился застенчивый румянец.

— Выйди, Эгберт! — Распорядился Натаниэль, не поворачивая головы к названному брату, но тот продолжал стоять как вкопанный и пожирать меня глазами. — А ну живо!

Эгберт нехотя и очень медленно заставил себя покинуть залу.

— Что ты вытворяешь? — прошептал граф мне в губы и тут же накрыл их поцелуем. Голодным, требовательным, ненасытным. Его руки блуждали по моему телу, вдавливая в себя.

Сделав над собой усилие, Натаниэль Кристан чуть отстранился.