запах амбры и мускуса. Любить, смотреть и обнимать. И знать, что ты мой… Ты рядом…. И это навсегда.
* * *
— Девочка моя! Вернулась! — радостно выскочила навстречу миссис Дороти Паркидж.
Я улыбнулась и обняла полную женщину, что всегда радушно принимала меня.
— Так, а у кого это нос красный и распухший? Это кто тут у нас плакал? Ну-ка пойдем ко мне я тебе чайку налью, у меня есть припасенный пряник. — И, переваливаясь утиной походкой, прачка пошла вперед в подсобку, а я послушно последовала за ней. — Ты знаешь что, Мэг. Не обращай внимание на этих стервозин. Подумаешь, аристократки. А что там внутри у них? Гниль и язвы. Их бы шкуры наизнанку вывернуть, да посмотреть, из чего они сделаны. Не останется там от их внешнего лоска ничего. Ты давай не унывай, и иди к своей цели девочка. Нужно держаться.
Я сидела молча и кивала, слушая умную миссис Паркидж. Простую женщину, но всегда говорящую правду.
— Что они опять натворили? — тяжело опершись на стол кулаками, спросила прачка.
— Это не из-за них… — замялась я.
— А что тогда случилось? — прищурила глаза женщина, внимательно глядя на меня.
— Это… Из-за поездки. На практике… Там кое-что случилось, и я теперь не знаю, как быть.
— А я так и знала! — воскликнула миссис Паркидж. Глаза женщины засияли. — Так и думала! Дело ведь в парне? — и хитро на меня посмотрела.
— Как вы узнали! — удивленно распахнув глаза воззрилась на нее.
— О, детка, проживешь с мое, сразу будешь понимать, где любовь замешана. И в глазах ее видно особо. А у молодых тем более. Она же первая, самая чистая, незамутненная и единственная, в своем роде. Ты никого так уже больше в жизни не полюбишь. И навсегда в твоем сердце будет выжжена именно она — первая любовь.
Слушая ее, мне так горько стало, что я внезапно, не ожидая от себя, всхлипнула и почувствовала, как покатились слезы из глаз.
— Ну что ты, девочка, — подсела женщина ко мне поближе и сунула платочек в руку. Приобняла за плечи и мягко спросила:
— Не отвечает он тебе взаимностью, да?
— Он говорит, что любит меня.
— Так в чем же дело? Раз все взаимно, где выражение счастья на лице? Откуда слезы?
— Миссис Паркидж, вы понимаете, кто я? Я девушка из бедной семьи, не аристократка, а он… Я могу только сказать, что он имеет самый высокий титул в этой академии.
— Мэгги, послушай меня. Он к тебе приставал? Уговаривал лечь с ним в постель?
— Нет, что вы! Он не такой. И очень уважает меня, как девушку. Говорит, что любит меня и дорожит мной.
— Ну вот ты сама и ответила только, что на свои вопросы. Он тебя принял такой, какая ты есть! Дурочка ты. Это ты все мечешься, а у него ответственности гораздо больше. Он лицо рода, и ему отвечать перед семьей за тебя. И он пошел на это? Да. Он бы никогда не сказал, что любит тебя и не предложил отношений просто так. Значит он продумал все от и до. Поверь мне. Таких как он учат думать на сто шагов вперед. И если он тебе открылся — он уже все просчитал. И ваше будущее тоже.
Я ошарашенно смотрела на миссис Паркидж и пыталась осознать то, что она сказала. Женщина все просто разложила по полочкам. Похоже, я действительно идиотка. И дело только во мне. Я сама себе не даю быть счастливой.
— Но мы же из разных миров… — начала было опять высказывать страхи и сомнения, которые меня терзали.
— Миры иногда пересекаются, милая. Любовь способна творить чудеса. И только от твоего желания верить в лучшее будет зависеть сделаешь ли ты шаг навстречу своему счастливому будущему, или ты отступишь и зарубишь все на корню. Нет ничего проще, чем довериться судьбе. И нет ничего легче, чем принять дар, который тебе уже предложили. Ты не вымаливала эту любовь, она возникла сама. Ты за ним не бегала и не выпрашивала быть с тобой — он согласился сам. И просто глупо отказывать себе, ему и Богам, которые свели вас вместе.
Мое горло сдавило, и слезы бурным потоком вырвались наружу. Я кинулась на шею миссис Паркидж, а та, радостно посмеиваясь, приговаривала:
— Полно тебе, Мэг. Все будет хорошо, девочка.
— Спасибо! Спасибо! Вы не представляете, как мне помогли!
— Пойдем чай пить и расскажи хоть какой он, твой избранник сердца. — Прачка еле освободилась из моих объятий, и ушла кипятить воду.
* * *
Родной город встретил ярким солнцем, что только начинало свой путь по небосклону. Теплый ветерок ласково коснулся щеки и унесся к роще персиковых деревьев, всколыхнув зеленые листочки. Чистые улицы вели между аккуратных домиков, не выше двух этажей. Из булочных доносился аромат свежеиспеченного хлеба, а возле кондитерских, идущая в школу детвора прижимала носы к стеклам, рассматривая лакомства, что только выложили на лотки.
А вот и мой дом — из серого кирпича и красной черепичной крышей, небольшой, одноэтажный. Толкнув зеленую облупившуюся калитку, ступила на усыпанную гравием дорожку. На газоне чуть пожухлая трава была не подстрижена. «Надо будет обязательно заняться садом», — подумала я.
— Дочка! — Радостно улыбаясь, вышла ко мне на встречу мама из дома и обняла, крепко прижимая к груди.
Родительница была чуть пониже меня ростом и с такими же каштановыми волосами и светло-голубыми глазами, как у меня. С белоснежной кожей, доставшейся от мамы, мне очень повезло.
— Проходи, родная. Я приготовила столько всего вкусного! Я так обрадовалась, когда узнала, что ты приезжаешь. Взяла отгулы на два дня. Как же тебя давно не видела, солнышко! И очень-очень соскучилась, — тараторила мама и тащила меня на кухню. — Иди, умойся, переоденься с дороги и за стол. Представляю, как ты устала, трясясь в дилижансе несколько дней.
— Мама я не очень устала — я прилетела на бригпане.
— О… Как это? — округлила она глаза, замерев возле плиты.
— Я… Я же тебе говорила, что работаю и решила на премию купить билеты.
— Это очень хорошо, Мэг. Я рада, что у тебя есть деньги на перелет!
Мама выставила на стол мои любимые блюда. Я с удовольствием уплетала запеченный картофель с курицей и сыром,
