обольщался… Куда уж мне, с моей-то внешностью, выдержать такую конкуренцию…
Облик твой забыл довольно скоро. И вчера не узнал бы… если бы ты не заговорила… если бы не услышал голос твой. Но его, этот голос, узнал бы среди тысяч других, таких же молодых и нежных. Он столько раз мерещился мне во сне… он столько раз возвращал меня к той вечеринке, где мы впервые увиделись… И вот вчера… снова этот голос… И ты! Такая… такая… Вся будто пришедшая в этот мир из волшебной сказки… Нереальная настолько, что не совсем еще уверен, действительно ли наяву вижу это милое личико… Еще раз прошу простить меня, Сата, за такую прямоту. Мне ненавистны ложь и притворство. Да и приехал сюда вовсе не для того, чтобы обмануть тебя или обмануться самому.
Сата, я не так глуп, чтобы просить, тем более требовать, чего-либо от девушки, которая меня совсем не знает. Понимаю, что за один вечер не могут возникнуть какие-то чувства. И откровенности о своих сердечных тайнах тоже не прошу. Знаю, у такой девушки, как ты, не может быть недостатка в воздыхателях, да и любовных признаний тебе наверняка приходится выслушивать по десять раз на дню. Я, к сожалению, пока еще ничем не заслужил твоего внимания. Поэтому мой вопрос, вернее моя просьба, будет о другом. И на белхи, и здесь у родника, я, конечно же, буду бывать часто. Да что там часто – каждый день у родника и каждый вечер на белхи! Потому что… Потому что мне нужно видеть тебя, слышать твой голос, и самому что-то… да, хоть что-то говорить тебе. Без этого уже не смогу… Кто знает, может и тебе передастся хотя бы искорка того огня, который уже пылает в моем сердце? Надеюсь, ты понимаешь, что я пытаюсь сказать тебе. Поверь, этот сумбур, это яканье от волнения, совсем не свойственного мне. Такое со мной впервые… Что ты ответишь мне, Сата? Могу я приходить сюда и приглашать тебя к роднику? Не объявят ли меня самонадеянным глупцом и презренным лгуном, если с гордостью заявлю друзьям, что прекрасная Сата наградила меня своим вниманием?
Сата не стала кокетливо выписывать мелкие круги носочком прелестной ножки, как поступила бы на ее месте любая из знакомых Алхасту девушек. На этом милом личике не было ни капли притворства!
– Да, – тихо вымолвила она.
Это короткое слово, произнесенное чудным голосом Саты, имело для Алхаста силу и вес… Нет, не было ценности на земле, чтобы сравнить с этим коротким словом в устах Саты.
Постояв еще немного, Алхаст попрощался с девушкой. На сегодня было достаточно, больших впечатлений сердце Алхаста уже и не выдержало бы… Да, просто не выдержало бы!
Алхаст зашагал домой…
Каким же чудным… Необычайным, бесподобно прелестным был этот вечер! Природа, украшенная золотыми лучами заходящего солнца, купалась в мутноватом вечернем мареве…
Заходящее солнце… Сколько раз нагоняло оно светлую… нет, одухотворенную грусть по уходящему безвозвратно, безнадежно… Хотя ты и знаешь, что завтра… потом… еще и еще – все по кругу, бесконечное множество раз… Но сегодня! Сейчас! Этот закат!.. Когда Сата!.. Моя Сата!.. Как, каким образом, какими словами собираетесь вы убедить меня, баловня судьбы, ликующей душе которого мало просторов огромной вселенной… как вы собираетесь убедить меня в том, что такие же облака, такие же горы, деревья, птицы… что они были вчера, будут завтра… Ложь! Рассказывайте это кому угодно… Но не мне!.. Не здесь!.. Не сейчас!.. Такое не повторяется… Не может повториться!..
Да, это был особый вечер, подобного которому еще не было в жизни Алхаста, и совершенно точно уже никогда не будет…
Как жаль, что лучшие мгновения нашей недолгой жизни не возвращаются… хотя бы на исходе дней наших… хотя бы ради одной единственной улыбки… напоследок…
…Алхаст приходил к роднику на свидание с Сатой почти каждый день. Не видеть ее, не слышать этот голос он уже не мог. Все девушки из ее аула, которые, как и она, ходили по воду к роднику, знали его в лицо. Здоровались с ним по-родственному. И конечно же, ни для кого не было секретом, из-за кого он сюда зачастил.
Вскоре весь аул знал о сердечных делах Алхаста и Саты. «Неужели, – удивлялись подружки, – этому парню удалось найти ключ к сердцу самой Саты? Неужели рухнула каменная стена, возведенная ею вокруг своих затаившихся в ожидании чуда чувств?» Поговаривали еще, что молодые страстно влюблены друг в друга, строят планы на будущее и что вроде бы девушка дала парню перстень в залог верности. Непонятно было, откуда они обо всем этом прознали, ведь ни Алхаст, ни Сата никому ничего не рассказывали. Однако, как бы то ни было, люди говорили правду. Но ни пересуды, ни что-либо иное их уже нисколько не волновало.
У самой тропинки, чуть поодаль от родника, росло грушевое дерево. Молодые каждый раз останавливались под его раскидистой кроной. Этот кудрявый и добродушный великан, видевший на своем веку немало счастливых лиц, был немым свидетелем любви Саты и ее избранника, стражем и поверенным их сердечных тайн. Имей это щедрое дерево дар речи, оно поведало бы нам одну из самых красивых в подлунном мире историй любви.
А ты, Сата, ты помнишь те дни? Лучезарные наши дни?.. Птиц, своими песнями благословлявших нашу любовь!.. Травы, листву… разукрашенную во все цвета величественную природу, танцующую на нашем с тобой празднике!.. Улыбающееся небо!.. Гордую за нас землю!.. И наши сердца… самые счастливые сердца в этом огромном мире!..
Иногда влюбленные молча стояли друг против друга, подолгу не произнося ни единого слова. Да и зачем они нужны, когда глазами можно сказать яснее и изящнее всяких слов?.. И разве в силах скользкий язык передать то, что следует почувствовать, а не услышать!..
«Сата! Меня не было два дня. Ездил в город, сдавал вступительные экзамены в институт, потому и не смог прийти… Но примчался, как только освободился… не заезжая домой, прямо сюда, к тебе, чтобы увидеть твое лицо, услышать твой голос… я так тосковал по ним… Не молчи, Сата, говори… скажи хоть что-нибудь… мне так нужны твои слова, так дорог твой взгляд, пусть недолгий, пусть мимолетный…
Я засыпаю с мыслями о тебе, просыпаюсь с именем твоим на устах. Мне близка и по-родственному дорога каждая девушка, носящая твое имя. Из любви к тебе весь этот аул стал родным, и аульчане твои милы мне и дороги. Моя жизнь, моя душа, мой мир – все ты, Сата! Когда ты
