— Ужасно! — восклицаю, — а что от нас надо?
— Твои показания. Ты его единственная выжившая жертва. Но пока идут другие мероприятия, так что есть время подготовиться. Думаю, стоит снова записаться к психологу.
— Угу… — в глубине души я рада, что бывший теперь ответит за всё, что сделал.
Тем временем парни возвращаются в палату. Мама берет из рук Шевцова пакет с фруктами, увесистой бутылкой виски и вкусностями.
— Вы молодцы, — хмыкает мама, — мои зятьки.
Оба моих мальчика вдруг краснеют. Она раскладывает продукты, затем оценивающе смотрит на них.
— С Зеленцовым вы дрались? Анонимы тоже вы? — вздыхает.
— Откуда вы…
— Следователь сказал, что, когда его нашли, на нем места живого не было.
— Нельзя было это так оставлять, — рычит Рома, — он опасен для Риты и для общества в целом.
— Согласна, — говорит мама, — так, дверь закройте, нам и так нельзя здесь находиться. Да еще и с бутылкой. А то медсестра заметит и пойдем на улицу куковать.
Она осушает пластиковый стаканчик и какое-то время смотрит в окно.
— Ладно. Мне всё понятно. Я выслушала всех вас и вижу, что вы, мальчики, трепетно относитесь к моей дочери.
Оба начинают неистово кивать.
— Так что я отдаю вам Маргариту. Но помните: если вы ее обидите, я вас обоих уничтожу. Буду пытать, — ее голос слегка смазан, — Зеленцов вам раем покажется.
Понятно, мама «расслабилась». Хихикаю.
— Спасибо! — выпаливают оба, — мы будем о ней заботиться!
— Я хочу познакомиться с вашими родителями и обсудить всё, что происходит без утайки. Что будет с малышом, кто будет записан отцом и так далее. Эти вопросы необходимо решить на берегу.
— Да! — соглашаются парни.
— А пока давайте отпразднуем что ли… — мама протягивает им стаканы, — Рите нельзя, пусть пьет свежевыжатый сок.
Они разливают виски, я же покорно беру стаканчик апельсинового сока.
— Предлагаю тост, — говорит мама, — за все грани любви! Вы меня и вправду удивили. Это всё выглядит странно, скрывать не буду. Но раз бы оба делаете мою дочь счастливой, то пусть будет так.
Выписывают меня через три дня. Я оформляю академический отпуск по беременности. Но до рождения малыша буду жить с мамой. Она и сестра Алекса очень помогают перенести этот непростой период.
Мама знакомится с папой мажора. Тот безумно счастлив скорому появлению наследника. Они с Алексом наконец-то пытаются найти общий язык. Мачеха мажора, кстати, оказывается весьма приятной молодой женщиной. Решаем сыграть свадьбу с Лёшей после рождения малыша.
Рома стесняется отца, но я настаиваю, и мы все рассказываем ему. Виктор Сергеевич тоже безумно рад и обещает начать лечиться. Не знаю, получится у него или нет, но мы будем всеми силами его поддерживать. Я хочу, чтобы Рома с отцом наконец-то помирились.
На УЗИ узнаю, что жду двойню. Двух девочек.
Записываюсь к психологу и хожу на сеансы, чтобы избавиться от страха. Ведь Саша очень крепко привязал меня к себе. С трудом вырываю из головы его губительные установки. В итоге даю против него показания, и Зеленцов садится очень надолго.
Весь мир становится дружелюбнее, когда я сама открываюсь ему. Уже не страшно и мне плевать, кто что подумает. Не стесняюсь гулять с моими мальчиками, целовать и обнимать их у всех на виду. Потому что они подарили мне счастье. Оба. И я не могу без них! Без моих мажора и бандита.
Эпилог
— Блииин, мальчики, ну куда вы меня тащите?
Тем не менее я покорно следую за своими парнями. С самого утра они ведут себя загадочно. Внезапно приехали ко мне домой, завязали глаза и куда-то повезли. Чувствую себя бегемотом с огромным животом. Но счастливым бегемотом, ведь во мне растут две девочки.
Мы едем довольно долго. Повязку снимать мне запрещают. Я то и дело слышу ехидные похихикивания. Потом мальчики буквально выносят меня из машины и куда-то ведут. Я слышу детский смех, чувствую приятный лесной запах.
Стоит апрель, но погода почти летняя. Дождей особо нет. Порой мне кажется, что всё застыло в ожидании рождения моих дочек.
Тем временем мы заходим в какую-то дверь. Я все больше нервничаю. Что они задумали? Лёша обнимает меня за талию. Точнее за то, что от нее осталось. Но оба парня души во мне не чаят. Постоянно балуют и говорят, что я красивая. Как колобок может быть красивым?
Судя по ощущениям, меня заводят в лифт. Мы едем какое-то время, а потом…
— Вуаля, — улыбается Фролов, сняв с меня повязку, — вот мы и на месте.
Мы стоим в коридоре напротив двери. Вокруг невероятно чисто и красиво. На стенах рисунки. Оглядываюсь и не понимаю. Шевцов берет меня за плечи, а Рома вручает ключ. Неужели…
— Вот эта квартира, — подталкивают меня, — открывай, малыш.
Дрожащими пальцами вставляю ключ в замочную скважину и толкаю массивную железную дверь.
— Пока мы полностью сделали лишь одну комнату. Но к рождению близняшек, думаю, остальную мебель привезут и установят, — говорит брюнет.
Квартира. Наша. Лёша помогает мне снять пальто, а Рома стягивает ботиночки. Прохожу чуть вглубь. Очень светлое и просторное жилье.
— Вот здесь у нас будет детская, — лыбится Шевцов, приоткрывая дверь, — правда еще мебель не привезли. Но отделка и косметическая часть готовы.
Я попадаю в настоящий рай. Нежно розовые обои с фиолетовым узором, воздушные шторы, много света. Здесь хочется находиться! Мое сердце наполняется счастьем. Затем мне показывают кухню, еще две комнаты. Вид из окон потрясающий! Зеленый парк, детские площадки, кафешки.
— О теперь, самое главное, — Рома опускает ладонь с моей талии на попу.
Чувствую, как стремительно возбуждаюсь. На последнем триместре я стала совершенно ненасытной. Парни ведут меня в спальню. Оу май! Посередине стоит огромная кровать. Алое покрывало под свет ниспадающего балдахина. Они даже трюмо откуда-то достали.
— Нравится? — Шевцов кладет руку на мою грудь, — мы хотели испытать этот траходром, если ты не против.
Сглатываю, понимая, что внизу уже совершенно мокро. Пальцы брюнета ложатся на молнию платья и резко ее расстегивают. Затем он ныряет ладонями к моей коже, обхватывая груди и прижимаясь ко мне.
— Она у тебя такая большая, — томно шепчет, пока его друг стягивает с меня шерстяные колготки.
Алекс рывком задирает подол платья и плюхается на пол. Затем носом приникает к моим губкам, скрытым кружевными трусиками. Слегка сдвигает ткань пальцами.
— Ты уже влажненькая, — почти рычит, начиная посасывать мои мокрые складочки.
