мы оказались в одной кровати-то?
Я напрягла память, но последнее, что сознание сумело сохранить — я сижу за столом и пялюсь в экран плазмы, где парочка о чем-то щебечет на французском. Всё. Дальше — сплошной стоп-кадр.
Еще раз окинув взглядом спальную зону, я так и не смогла определить, сколько сейчас времени. В квартире темно. Либо за окном ночь, либо Лукашин любитель штор «блэкаут», и сейчас уже утро.
Я откинула тонкое одеяло и попыталась выбраться из кровати, но мою попытку тут же пресекли. Ладонь, до этого спокойно лежавшая на бедре, рванула вверх, под грудь, а к спине прижалось крепкое тело, пышущее жаром, который чувствовался даже через два слоя ткани — джерси и футболку Лукашина. Пискнув, я дернулась, стараясь избежать столь наглых утренних обнимашек, к слову, совершенно неуместных, но Никита недовольно пробурчал что-то и прижался ко мне еще сильнее.
— Лукашин, ты охренел? — рявкнула я, забыв о том, что не собиралась злиться на приютившего меня парня.
Никита вздрогнул всем телом, инстинктивно вновь вжав меня в себя, но сразу же откатился в сторону и торопливо сел. Я последовала его примеру, дернув одеяло на себя.
— И тебе доброе утро, Резкая, — хриплым ото сна голосом выдохнул он, старательно избегая встречаться со мной взглядом.
— Если не хотел спать на диване, мог положить на него меня, — уже чуть спокойнее проговорила я.
— Да я… — Никита провел ладонью по волосам, отчего только сильнее их растрепал. — Не знаю, как это получилось.
— Шел ночью в туалет и заблудился? — с сарказмом предположила я.
— Возможно, — не стал спорить он. — Прости, если напугал.
Теперь пришел мой черед бормотать:
— Нет, все нормально, я просто… удивилась.
Встав, одернула джерси и пригладила волосы. Темный взгляд скользнул по моим голым ногам и поднялся выше, к лицу. Мои щеки словно кипятком ошпарило, сразу накатила какая-то неловкость. Никита чуть дернул уголком губ в жалком подобии улыбки и посмотрел на часы, после чего присвистнул:
— Уже десять.
— Вечера? — уточнила я. Сделала шаг и зажмурилась, когда раздвинула шторы и по глазам ударило солнце. — Вопрос снят. Видимо, в том шприце было что-то забористое, раз меня отключило до самого утра.
— Угу, — донеслось со стороны кровати, и я мгновенно напряглась.
— Что-то не так? — осторожно поинтересовалась, любуясь затылком парня, которому неожиданно приспичило поразглядывать обои на противоположной стене. Никита неопределенно повел плечами. — Лукашин, что с тобой? Застеснялся?
— Амели, — выдохнул он, — иди… в душ. Дима вот-вот приехать должен.
— А почему я вообще осталась у тебя? — запоздало озадачилась этим вопросом я. Тихонько хмыкнув, Никита бросил на меня короткий взгляд через плечо:
— Мы решили не будить тебя, дать отдохнуть. Дымыч поздно приехал, поэтому… — Его оборвала трель дверного звонка, из-за которой вздрогнули мы оба. — Вспомнишь солнце — вот и лучик. Открой дверь, пожалуйста.
— Мне нужно одеться, — помахала я руками, обрисовывая свой внешний вид. — Так что открывать тебе.
— Я сейчас не могу. Это будет максимально странно, — процедил сквозь зубы Лукашин. И до меня, наконец, дошло, почему хозяин спальни так напряжен и явно испытывает смущение.
— А-а-а, — совершенно по-идиотски протянула я, в то время как мои щеки вновь залило румянцем. — Утро. Да. Ну-у-у… Бывает?
— Резкая, — рявкнул Лукашин, чье смущение, казалось, затопило все пространство, — если не хочешь помочь — открой дверь своему парню!
Я открыла рот, чтобы возмутиться и поставить на место засранца, осмелившегося предложить подобное, но уже через секунду передумала это делать. И без того чувствовала себя неловко. Попятилась, кивая болванчиком, но не в силах избавиться от ухмылочки. От которой Лукашин стал закипать еще сильнее.
— Все, ушла! — примирительно вскинув руки, я бросилась к входной двери. В спину полетело приглушенное ругательство с огромным количеством шипящих звуков и весьма впечатляющим эмоциональным окрасом. — Можешь не торопиться, Лукашин! — хохотнув, я щелкнула замком и радостно воскликнула: — Дима!
Я бросилась к Авдееву на шею и повисла, дергая ногами, когда он обнял меня за талию, прижимая к себе.
— Выспалась, Спящая Красавица? — со смехом спросил Дима, целуя в висок.
— Как ты? — встревоженно заглянув ему в глаза, я отстранилась, вновь чувствуя земную твердь под ногами. — Я бы сказала, что всю ночь глаз не сомкнула, но… Сам знаешь.
— Угу. Видел я, как ты дрыхла. Все в норме, Лиль. Самое страшное позади. Вот, твои вещи и Ника, — Дима потряс висящими на предплечье двумя рюкзаками. — Мне не хотели их отдавать, но отец договорился. У тебя телефон уже несколько раз вибрировал.
— Клим! Мама! — ахнула я, забрав свой рюкзак и сразу нырнув в боковой карман, чтобы достать смартфон. — Черт, батарея села… Они там, наверное, с ума сходят от беспокойства.
— Никитос, доброе утро! — Дима обошел меня, избавился от кроссовок и прошел вглубь квартиры. Я лихорадочно пыталась придумать объяснение, почему встрепанный Никита вышел из спальной зоны, где вообще-то спала я, но застыла, услышав веселое Димкино:
— Кто тебя гостей принимать учил? Лильку сюда, значит, уложил, — ткнул Авдеев в сторону дивана с подушкой и даже не расправленным покрывалом, — а сам на кровать завалился?
Стоп.
Я с нескрываемым интересом посмотрела на пожимающих друг другу руки парней и дождалась, когда Лукашин повернется ко мне. Прищурилась. Никита торопливо отвел взгляд, обратившись к Диме:
— Кофе будешь?
— Давай. Лиль, ты собирайся пока, отвезу тебя домой, — широко улыбнулся Авдеев, плюхаясь на диван. Я впала в легкий ступор, потому что приподнятое настроение Димы казалось безумно странным на фоне вчерашней трагедии. Впрочем, сейчас волновало меня не только это.
— Никита, ты мне нужен на минутку, — поманила я Лукашина пальцем, заходя в ванную.
— Я кофе… — начал было возражать он, но быстро сдался, стоило мне показать кулак. — Дымыч, минутку, наверное, с машинкой что-то, — пробормотал он и присоединился ко мне, захлопнув дверь. — Что за переглядывания? Не стану я говорить…
— О том, что Дима не приезжал? — задала я прямой вопрос. Лукашин поперхнулся и закашлялся:
— Кхм, что? С чего ты…
— С того. Дима считает, что я спала на диване! — Я сложила руки на груди и прожгла его тяжелым взглядом. — Не объяснишь мне, как так получилось?
— Ты уснула на диване, потом я перенес тебя на кровать, — выкрутился этот мерзавец. Соврал и даже глазом не моргнул.
— Зачем?
— Потому что, как бы не считал твой парень, мама учила меня быть гостеприимным.
— Лукашин, ты же врешь, — прошипела я, делая шаг вперед и уперев палец в каменную грудь, которая тут же напряглась. — Мускулами тут не поигрывай. Говори правду!
— Шарахающейся от каждого прикосновения ты мне нравилась больше, — злым шепотом заявил Ник. Сомкнул пальцы на
