неразрешимые противоречия между союзниками по антигерманской коалиции и развалят ее «за пять минут до полуночи». Думаю, что и при успешном покушении на Гитлера попытка переворота все равно бы провалилась, а войну заканчивал бы, столь же бесславно, в качестве фюрера, рейхсканцлера и верховного главнокомандующего Геринг или, в случае его гибели, Гиммлер.
Все же, как показало покушение 20 июля 1944 года, среди представителей военной элиты оказалось больше открытых противников Гитлера, чем среди экономической элиты или, например, деятелей науки и культуры, особенно если брать тех, кто не эмигрировал, а остался в Германии. Что же касается шансов на успех заговора, то их действительно не было, даже в случае если бы Гитлер погиб 20 июля 1944 года. Ведь заговорщики располагали хоть какой-то поддержкой лишь среди командования и военной администрации Западного фронта. На Восточном фронте и в Италии, равно как и на территории рейха, никаких командиров боевых частей и соединений на их стороне не было, а охранный батальон дивизии «Великая Германия» под командованием майора Отто Эрнста Ремера они двинули на берлинские правительственные здания только с помощью обмана насчет смерти Гитлера и попытки СС захватить власть, причем этот обман очень быстро был разоблачен. Арест заговорщиков в Берлине осуществили гаулейтер Берлина Йозеф Геббельс и командир караульного батальона «Великая Германия» Ремер, которого Геббельс подчинил себе после того как заговорщики послали Ремера арестовать рейхсминистра пропаганды. Гитлер поговорил с Ремером по телефону, сразу произвел его в полковники и приказал подавить мятеж. Вскоре к батальону Ремера присоединился еще караульный батальон дивизии СС «Лейбштандарт». Именно отсутствие сил не позволило заговорщикам изолировать основные центры власти в Берлине и прервать их связь с «Вольфшанце».
Страны Антигитлеровской коалиции, которых страшила боевая мощь вермахта, а не только завоевательные стремления Гитлера, и после гибели фюрера не отказались бы от требования безоговорочной капитуляции. И чем бы участники заговора 20 июля пытались привлечь на свою сторону народ и армию? Призывом сдаваться на милость тех, против которых пять лет призывала бороться не на жизнь, а на смерть тотальная пропаганда? Даже если бы командующий Западным фронтом Клюге попытался в случае гибели Гитлера заключить перемирие с союзниками, его приказ вряд ли бы был выполнен. И исход путча был бы таким же, каким он и оказался в действительности.
В Нюрнберге Кейтель рассказал своему адвокату историю гибели фельдмаршала Роммеля, тоже участвовавшего в заговоре: «Роммель был изобличен показаниями одного из главных соучастников заговора, некоего оберстлейтенанта из штаба главнокомандующего оккупационными войсками во Франции генерала Карла фон Штюльпнагеля. Фюрер показал мне протокол допроса и приказал вызвать Роммеля через своего шеф-адъютанта и начальника управления кадров вермахта генерала Вильгельма Бургдорфа. Роммель заявил, что в настоящий момент состояние здоровья не позволяет ему явиться к фюреру. Тогда Гитлер отправил к фельдмаршалу своего шеф-адъютанта Бургдорфа, вручив ему протокол допроса и письмо, написанное мной под диктовку фюрера. Фюрер оставил на усмотрение Роммеля: явиться к нему, если он невиновен, или готовиться к аресту со всеми вытекающими последствиями. Необходимые выводы ему следует сделать самому.
Ознакомившись с протоколом, Роммель спросил, известно ли фюреру его содержание; затем попросил генерала Бургдорфа дать ему время на размышление. Бургдорф получил личное указание фюрера не допустить самоубийства из огнестрельного оружия и дать Роммелю капсулу с ядом. Такая смерть не вызовет подозрений общественности, поскольку даст возможность объяснить кончину фельдмаршала последствиями черепно-мозговой травмы. Фельдмаршал уйдет из жизни, не запятнав свою честь и сохранив популярность в народе.
Во время поездки в Ульм, якобы на прием к врачу, Роммель принял яд в присутствии Бургдорфа. Истинная причина смерти фельдмаршала не разглашалась, Гитлер приказал устроить ему государственные похороны со всеми почестями».[197]
Эрвин Роммель. 1943 год. Федеральный архив Германии
Нельзя не признать, что Штауффенбергом и его товарищами двигали благородные цели. Но необходимо подчеркнуть, что, к несчастью, надежд на успех их предприятия практически не было. В то же время некоторым из заговорщиков, например, имперскому руководителю криминальной полиции группенфюреру СС Артуру Небе, в случае победы союзников грозила верная виселица за активное участие в «окончательном решении». В самые страдные месяцы 41-го Небе, кстати сказать, один из главных героев фантастического романа-триллера английского писателя Роберта Харриса «Фатерланд», где действие происходит в 1964 году в альтернативной реальности, в которой Вторая мировая война окончилась победой Третьего рейха, командовал айнзатцгруппой «Б» на Восточном фронте, уничтожившей около 50 тыс. евреев. А повесили его, по иронии судьбы, за участие в июльском заговоре. И никто уже не ответит, на что рассчитывали Небе и те немногие заговорщики, кто был замешан в преступлениях против человечества. Неужели на то, что союзники откажутся от требования безоговорочной капитуляции и закроют глаза на совершенные при нацистах преступления?
А ведь Роммель был любимцем Гитлера и по его приказу широко пропагандировался как настоящий «народный генерал»! О его участии в заговоре показали Карл фон Штюльпнагель, после неудачной попытки самоубийства, и двоюродный брат Штюльпнагеля подполковник (оберстлейтенант) люфтваффе Цезарь фон Хофакер. Правда, вдова Роммеля после войны утверждала, что муж был против убийства Гитлера, поскольку это бы вызвало гражданскую войну и сделало из фюрера мученика. Роммель будто бы считал, что Гитлера надо арестовать и потом судить за совершенные преступления. Однако эта сказка очень мало походит на правду. Все-таки Роммель был опытным военным и прекрасно понимал, что если убить Гитлера у заговорщиков еще были какие-то шансы, то арестовать его у них не было никакой возможности, поскольку они не имели в своем распоряжении войск, готовых выполнить подобный приказ.
Фельдмаршал Манштейн так оценил заговор 20 июля:
«Я как ответственный командующий на фронте не считал возможным ставить вопрос о государственном перевороте во время войны, так как, по моему мнению, это привело бы вскоре к развалу фронта и, возможно, к хаосу в Германии. Не приходится говорить уже о присяге, как и о допустимости убийства по политическим мотивам. Я сказал на моем процессе: “Нельзя, будучи высоким военным руководителем, требовать в течение многих лет от солдат отдавать жизнь за победу, чтобы затем собственной рукой способствовать поражению”. Между прочим, уже тогда было ясно, что и государственный переворот ни в коей мере не изменил бы требования союзников о безоговорочной капитуляции Германии. Я считаю, однако, что в то время, когда я занимал пост командующего, мы еще не пришли к убеждению, что подобное решение вопроса является единственно возможным».[198]
После провала покушения на Гитлера 20 июля 1944 года новое покушение было уже невозможно из-за значительного усиления мер безопасности. Теперь обыскивали всех посетителей ставки, не исключая генералов
