перелезешь первая и меня подстрахуешь. Нам нужна информация о подруге Кошевого, да и флешку надо бы проверить, это наш единственный шанс поторговаться за жизнь. Если ее оттуда сопрут, Сиплому вообще не будет резона с нами церемониться. А вдруг кто-то видел, как мы шлялись по пустырю? Там еще мальчишки рядом крутились… Словом, неспокойно мне, давай ее перепрячем…
— Гришки, скорее всего, нету дома, — задумалась я над ее словами, — а даже если нам удастся слинять и перепрятать флешку, сомневаюсь, что она продлит нам жизнь. И потом, как мы вернемся назад?
— Тем же макаром. Гришка! Ты дома, щучий сын? — заревела она в розетку, от чего у кота шерсть встала дыбом.
В квартире за стеной стояла гробовая тишина, способная смутить любого, но не сестрицу. Она отчаянно завывала у розетки, пока не выдохлась и не сделала паузу. Именно в этот момент по ту сторону стены что-то зашуршало, и раздался Гришин голос, звучавший так, словно сосед вещает откуда-то с того света.
— Чего орете, как дуры? Медитировать мешаете.
Если бы Гриша сказал, что он вышивает крестиком лик Мадонны, я бы удивилась примерно так же.
— В каком смысле — медитировать? — удивилась я. — Ты что, гипнотизируешь бутылку в надежде, что она сама тебе нальет?
По ту сторону раздалось веселое повизгивание, переходящее в хрюканье, после чего Гришка разъяснил, что как-то под вечер он сидел возле подъезда, предаваясь тоске и унынию. Подкравшись незаметно и сзади, его посмели атаковать две дамы бальзаковского возраста и интеллигентного вида в шляпках — судя по всему, сектантки или свидетели еще какого-нибудь божества.
Дамы всячески пытались достучаться до религиозной составляющей соседа, задавая ему вопросы типа «а вы верите в Бога?» и суя в руки соседа брошюры. Гриша шел в отказ, намекая, что таинство крещения и религиозные мысли ему по барабану. Дамы наседали, проявляя чудеса христианского смирения перед лицом набычившегося соседа.
— «А как вы относитесь к отпеванию?» — хитренько спросила у Гриши востроносая дама, что была постарше и поопытнее.
После этих слов сосед внезапно ожил и с интересом осмотрелся по сторонам.
— «К отпиванию я отношусь плохо, — деловито заявил Гриша дамам, шевеля усами. — Если каждый будет отпивать, за второй придётся бежать намного раньше! А Иегова ваш за второй не побежит…».
Мы с Машкой покатились со смеху, сестрица так даже начала похрюкивать, прямо как Гришка, а тот продолжил философствовать:
— Золотые попались женщины, — вздохнул за стеной сосед, — не ржали, как вы, чумички. Объяснили, что к чему. Литературу дали, чтобы читал помаленьку. Так что я теперь твердо решил: никаких отпиваний, буду постигать мировую мудрость, открою чакры, ну и…
— Понятно, — вдоволь похрюкав, прервала его сестрица. — Денег на бутылку нет.
— Ага, совсем… — грустно согласился Гриша. — А у вас есть? Могли бы, по старой, так сказать, дружбе…
— У нас есть, но сначала дело. Слушай сюда!
Сестрица коротко изложила припавшему к розетке Грише суть вопроса, сообщив, что нас донимают приставучие кавалеры, от которых мы и хотим скрыться незаметно. Сосед не усмотрел в истории подвоха и согласился помочь в операции, для чего даже предложил перекинуть с моей лоджии на его лоджию батарею, которую он нашел на местной свалке.
— Получится что-то типа моста, — заверил он. — Вы легкие, выдержит. Самое оно!
Мы договорились кликнуть его, когда окончательно стемнеет, и отправились переодеваться в удобную для гимнастических упражнений на батарее одежду. Параллельно я позвонила Юрке Слепакову и, прикрываясь добрым именем Валеры, выспросила у него адрес убитого Евгения. Мотивировала я это служебной необходимостью в виде надобности написания статьи о громком убийстве.
* * *
В десять часов стемнело настолько, что я опасалась не увидеть батарею, но Гриша, ободренный надеждой на медитацию с бутылкой, притащил небольшой фонарь и мы благополучно перебрались на его балкон, заработав при этом парочку седых волос.
Выдав Григорию его заработок в денежном эквиваленте, мы взяли с него честное слово, что он не будет спать и дождется нашего возвращения. Тот поклялся бдеть всю ночь, но на всякий случай выдал нам запасной ключ, демонстрируя широту души и дружественные чувства.
Выскользнув из подъезда и нырнув в кусты, мы огляделись, но ничего не заметили. В основном, по причине темноты. Тем не менее, передвигались мы осторожно и почти бесшумно. Только миновав школьный двор, мы немного расслабились и обрели, наконец, дар речи.
— Ну и что мы будем делать с флешкой? Валерка уехал, Мишане и Леньчику я из принципа не отдам вещдок, в полицию нельзя. Если честно, это какой-то тупик. Отдадим флешку Сиплому — мы покойники, не отдадим — тоже. А еще этот неведомый убийца, который на нас охотится…
В невеселых разговорах мы добрели до нашего тайника и, покопавшись в дырке под свет фонарика, с облегчением убедились, что флешка на месте. Марья изъяла ее, заменив другой похожей, найденной в ее необъятной сумке.
— Пусть эта полежит тут. Мало ли какие случаи бывают, — таинственно произнесла она, запихивая пачку сигарет в дырку.
— А эту, настоящую, куда? Дома опасно…
— Нас уже обыскивали, значит, дома теперь для нее самое безопасное место.
— Убийца нас еще не обыскивал.
— Ну, убийце надо как-то миновать ребят Сиплого, да и мы так просто в квартиру его не пустим. Не знаю, придумаем что-нибудь. Мне как-то спокойней, когда она рядом. Сделаешь себе копию, для твоего журналистского расследования пригодится. Ты хоть представляешь, какие там сведения? Такой шанс выпадает раз в миллион лет. Может, не зря мы тогда за Крузаком остановились. Перст судьбы…
Я покрутила пальцем у виска, демонстрируя свое отношение к данной теме, и решила позвонить Валерке. Тот отозвался сразу, будто бы дежурил у телефона.
— А я вам из гостиницы на домашний наяриваю. Вы где шатаетесь? На часах десять минут одиннадцатого! Я же говорил — из дома ни шагу! Почему вы выгнали Леню и Михаила? Я пытаюсь вам помочь, черт возьми, а вы ведете себя, как круглые дуры!
— Этих клоунов?
— Почему сразу клоунов? Между прочим, это спецы своего дела. Да у них в отделе раскрываемость… Они
