14. Подземные пещеры змеевы
Две монеты брось в огонь И перо три раза тронь, И жар-птица прилетит со мной.
Браво. Жар-птица.
Недолго Яся на полу сидела. Холодно на нем сидеть-то. Да и сидеть вместо того, чтобы что-то делать — это не выход.
Вскочила Яся на ногу свою больную и ногу здоровую, пальцами за виски схватилась и заходила, хромая, из угла в угол.
— Думай, Яга, думай... Нет флюгера чудесного, но что-то ведь можно сделать, чтобы попасть обратно в царство Тридевятое?..
Покосилась на фрукты заморские в мешке целлофановом для Кикиморы приготовленные.
— Пусти-и! — заорала под дверью кошка Мег. — Яга, пусти-и!
Подбежала Яга к двери, ее отворила. Кошка Мег белой стрелой в пятнах да и проскочила прямо в кресло. И начала устраиваться поудобнее.
— Мег, потерялся флюгер избушкин, — шепотом сказала ей Яга.
Кошка Мег отвлеклась от умывания и посмотрела на барышню то ли с упреком, то ли с удивлением.
— Не могу я теперь в Тридевятое царство попасть... — пояснила Яга для особо одаренных. — К Ивану.
Мег чихнула и отвернулась.
— Ну и ладно, — и вылизывать хвост принялась.
— Ну ты даешь! — всплеснула Яга руками. — Черная неблагодарность, а ну слезай с моего кресла! Как может быть «ну и ладно»?!
— Яга, чего беленишься? — лениво спросила Мег. — Хочешь к Ивану — иди к Ивану, держу я тебя что ли? Больно надо.
И снова чихнула.
— Хочу! Но как? — и показала кошке на балкон.
Только кошке Мег балкон интересен был сугубо с практической точки зрения: птичек посмотреть, погонять.
Хлопнула Яся себя по платью в досаде. И нащупала Иванову окарину. И вспомнила вдруг:
— Перо жар-птицы у меня ведь есть!
Вытащила из одного кармана платья окарину, из другого — перо жар-птицы. И сразу светло стало в комнате, как днем, даже еще ярче.
— Окарина мне вряд ли поможет... Но попробую.
И стала Яся дудеть на все лады. И слезы покатились по ее щекам, когда вспомнила она закат и свой полет на Вихре вчерашний. И Зельдину колыбельную вспомнить попыталась.
— Мег, люблю я его... И Вихрю. И Тихомиру... Там моя жизнь, и сомневаться теперь не об чем...
Мег лапой голову мыла.
— Ты вечно разводишь демагогию, — отвечала она. — Только не признаешься никому.
— Да ведь не бывает так, чтобы любить что-то вот сразу, с первого взгляда, и навсегда.
— Я тебя с первого взгляда невзлюбила, и правильно.
Яся расхохоталась.
— Ну да, невзлюбила. Всюду за мной таскаешься. Даже в Тридевятое.
Кошка Мег не удостоила Ясю ответом. Выгнула спину лениво.
— Полюбить и невзлюбить — дело разное. Ладно, давай перо попробуем. Как думаешь, если я жар-птицу позову, прилетит она?
— Балкон открой, — посоветовала кошка Мег.
Яся кошку послушалась — Вещему Олегу в прошлый раз было трудно — вышла на балкон и прошептала:
— С добром. Как Иван. «Когда в пропасть шагнешь...» Жар-птица, помощь мне твоя нужна! Прошу!
Сжала перо со всех сил, жмурясь. Ничего не произошло.
— Жар-птица, ну, очень надо, будь так добра!
И снова тишина. Только сирены скорой помощи вдалеке промчались.
Плюнула Яся, вернулась в комнату, да за свое «яблочко» села.
— Кикиморину не чета, — обернулась к Мег, открывая экран светящийся.
Но кошка Мег лишь залезла на спинку кресла над Ясиной головою и мурчать начала.
— Мы не сдаемся, — сказала Яся и почесала Мег под шейкой белой. — Кролик ты наш мягкий и пушистый. Думаешь получится у меня? М?
Кошка Мег встала лапами Ясе на плечо и потерлась головою о ее каре цвета пшеницы.
— Ты когда себе в голову что вобьешь, так всегда сделаешь.
И топтать плечо начала. Яся приласкала кошку Мег за голову.
— Спасибо.
— За что?
— Благодаря тебе я знаю, что все это правда было.
Мег фыркнула Ясе в ухо.
— Конечно, было. И клетка серебряная мне не понравилась. Я, например, в Тридевятое навсегда не хочу.
Тужила Яся, а печаль лапою когтистой сжимала ей сердце. Мягкое оно стало, живое. И больно было от того.
Достала Яся окарину, слезу
