счета.
Возможно, она даже и хотела, чтобы Клод разыскал ее тогда, но теперь поправить ничего было нельзя.
Клод схватил ее за руку и страстно произнес:
– Свою жену я не люблю, мне нужны вы! И только вы! Давайте вы сойдете с поезда и…
– И?.. – спросила Лиза, а молодой человек тихо добавил:
– Ну, с разводом будет большая морока, так что я сниму вам номер в отеле, там же, где остановились мы. А когда мы вернемся в Париж, я куплю вам отдельный домик, где я смогу время от времени навещать вас…
Лиза, следуя старой традиции, дала ему пощечину и сказала:
– Уходите! Уходите, месье, и никогда не возвращайтесь! Потому что у вас есть жена, империя вашего отца и матушка. У меня же своя жизнь. И становиться вашей любовницей я не намереваюсь!
Клод порывался что-то сказать, но Лиза, зажав уши руками, отвернулась и уставилась в окно. А через какое-то время увидела Клода на перроне. Он, жестикулируя, что-то пытался объяснять ей, но девушка снова отвернулась.
Наконец поезд тронулся.
* * *
Копия «Весны» оказалась настолько хороша, что произвела подлинный фурор, после чего к Лизе стали поступать новые заказы на копии знаменитых (и не очень) картин. Она предполагала, что Гертруда для этого и затеяла всю комбинацию, однако не была против: если копировать чужие шедевры – ее удел, значит, ей надо смириться.
По крайней мере, солидные гонорары позволили Лизе уйти из мануфактуры по производству открыток, хотя она знала: наштамповать оных в нужном количестве она сможет в любое время дня и ночи.
Только вряд ли она когда-нибудь еще этим займется.
Они снова переехали, и Лиза даже смогла снять две квартиры в одном и том же доме, но на разных этажах: внизу для отца, а на самом верху – для себя.
И она впервые за все время наняла служанку.
Отец, который, как водится, разрабатывал теории для освобождения порабощенного пролетариата, сам оказался крайне прижимистым и требовательным хозяином, тираня несчастную служанку и проявляя самые худшие качества эксплуататорского класса.
Лиза же была очень рада тому, что наконец-то жила отдельно и снова могла творить. И пусть все то, что она создавала, было вторично и от нее требовалось копировать только то, что создал до нее кто-то другой, однако она снова работала у мольберта.
Она даже взяла себе творческий псевдоним: Лиза Ф. – фамилия Флорянская была для французского уха слишком уж чуждой. Да и Флорянским был ее отец – великий теоретик круговорота пролетарской революции.
Она же просто Лиза Ф.
Время от времени, правда, не так часто, она бралась за портреты, которые требовалось выполнить в определенном стиле и изобразить того или иного состоятельного клиента или даже всю его семью в виде семейства времен Ренессанса и владетельного монарха эпохи рококо. Это приносило еще больше денег, но любимой работой Лизы не являлось.
А вот отец настаивал, чтобы она брала побольше подобных заказов, потому что они позволяли ему вести беззаботную жизнь.
– И Лизонька, раз уж твои матримониальные планы с французским капиталистом расстроились, что я могу только приветствовать, то подумай о Сергее Апполинарьевиче…
– Папа, мне не нужен Сергей Апполинарьевич в качестве мужа! Мне, вообще, не нужен никто! Я независима и обеспечена…
Отец помялся.
– У Сергея Апполинарьевича бедственное положение, да и матушка его хворает.
– Папа, это, конечно, очень плохо, но пусть он займется чем-то дельным. В конце концов, у него есть две сестры, которые тоже могут пойти работать хотя бы служанками или гувернантками!
– Лизонька, ты не понимаешь, что Сергей Апполинарьевич создан для работы за письменным столом – и ни для какой другой. И я уже пообещал ему, что мы поможем. Ведь если ты возьмешь побольше заказов, мы сможем оплатить пребывание матушки Сергея Апполинарьевича в клинике…
Лиза поняла, что проще согласиться, тем более матушку Сергея Апполинарьевича, страдавшую параличом, было крайне жаль.
– Хорошо, папа. Он будет получать от нас определенную сумму в месяц, но с уговором, что его сестры пойдут работать. И выходить за него замуж я не намерена!
Отец, просияв, поцеловал ее и сказал:
– Отлично, Лизонька! Кстати, ты не могла бы взять мое белье в стирку? И купить у кондитера птифуров…
* * *
Спустя некоторое время Лиза только тем и занималась, что писала портреты состоятельных клиентов в ретростиле. Ведь ей приходилось обеспечивать не только отца, но и семейство Сергея Апполинарьевича, сестры которого, отработав по несколько дней, заявили, что это не по ним, и снова остались сидеть дома.
В квартире, на оплату которой шли гонорары Лизы.
Лиза не жаловалась, потому что уже привыкла. Но понимала: все то, чем она занимается, уже не доставляет ей удовольствия.
Зато приносит деньги.
В один из летних дней к ней в мастерскую, которую она сняла в районе Сен-Поль, зашло семейство нового клиента – это был Клод и его супруга, которая была на последних месяцах беременности.
– Мадемуазель, нам вас рекомендовали, – заявил Клод, делая вид, что они в первый раз видят друг друга. – И я хочу, чтобы вы изобразили нас как «Портрет четы Арнольфини».
Лиза кивнула – что же, композиция первого известного в европейской живописи парного портрета кисти голландца Яна ван Эйка была подходящая, да и женщина в подлиннике была, как и жена Клода, на сносях.
Только вот зачем он вообще обратился к ней: чтобы заполучить ставший модным в кругах богатеев ретропортрет – или чтобы снова увидеть ее?
Лиза назвала сумму гонорара, причем увеличив ее в два раза и рассчитывая, что это отпугнет Клода.
– Так дешево? – спросил он холодно. – Когда мы можем приступить?
– Если желаете, прямо сейчас! – заявила Лиза.
Двое, встав рядом, начали позировать Лизе, которая принялась за работу. Заметив, с какой нежностью молодая супруга держит Клода за руку, она поняла, что жена любит его по-настоящему.
А вот он ее?
– Что же, на сегодня достаточно, – сказала Лиза, откладывая карандаш. – Думаю, мадам и месье, вам больше приходить не надо, потому что ваши лица я запечатлела, а все остальное – дело техники.
Клод был ошарашен, явно уверенный, что последуют еще множество сеансов, однако Лиза понимала, что просто физически не выдержит его присутствия.
Присутствия Клода – и его молодой беременной жены.
– Вы точно уверены, что мы не должны вам больше позировать? – заявил он, а Лиза ответила:
– Точно, месье. Да и для вашей супруги это далеко не самое подходящее занятие. Советую вам хорошо заботиться о ней и о вашем малыше. Это ваш долг, месье!
Распрощавшись с Клодом и его супругой, Лиза, желая расправиться с этим заказом
