тоже. Я не хотела никого обидеть.
Люсинда улыбнулась.
– Я думаю, из тебя получился бы хороший юрист. Ты очень наблюдательная. Тебе стоит сдать LSAT[20].
– Да я сдавала, – сказала Дебби. – Три раза.
– Оу.
– Все в порядке, – сказала Дебби. – Знаешь, сначала я была очень расстроена, но суть в том, что все можно пережить, если пройдет достаточное количество времени. А это второй смысл, который я заложила в подарок с часами. Первый заключался в том, что теперь тебе не надо так часто смотреть на телефон. А второй – в том, чтобы напомнить тебе, что время идет. В большинстве случаев единственное, что можно сделать, – это дать времени идти вперед.
– Ну, спасибо еще раз, – сказала Люсинда.
Дебби кивнула.
– Знаешь, я всегда думала, что буду изучать законы, но теперь я вроде как живу свою жизнь по одному закону: эй, если этому не суждено случиться… понимаешь?
– Ага, – сказала Люсинда. – Мне кажется, я как-то готовила отчет об этом законе.
Дебби рассмеялась.
– Ты очень смешно шутишь.
Окей, подумала Люсинда, значит, я смешно шучу.
Нет, она подумала: я очень смешно шучу. Я шучу выше среднего.
В понедельник Гэвин зашел в офис Люсинды, чтобы узнать, как у нее продвигается отчет о том, может ли хорек считаться служебным животным в Колорадо.
И Люсинда сказала:
– Все продвигается хорошо, спасибо.
На самом деле у нее и правда все продвигалось хорошо. В масштабах вселенной это, конечно, было не прям хорошо-хорошо, но гораздо лучше, чем плохо.
– Клевые часы, – сказал Гэвин. – Миньоны.
– Ага, – сказала Люсинда. – Миньоны.
Она перевела взгляд на экран компьютера и вернулась к работе.
Еще больше тебя в тебе
Быть президентом Соединенных Штатов, по существу, самая простая работа в мире. Главное – приходить вовремя. Я знаю это, потому что однажды пришел типа минуты на три позже, чем нужно, что практически все еще вовремя, и мистер Гупта чуть не оторвал мне голову.
Он такой: «Шесть пятнадцать – значит шесть пятнадцать».
И я такой: «Извините, пробки», – что не было настоящей причиной моего опоздания, но я решил сказать именно это, потому что один раз, когда я опоздал в Quiznos[21], где я тогда работал, я сказал боссу, что это случилось из-за Рамоны, и сначала он отнесся к этому вроде как с пониманием, но на самом деле его это высадило, и потом где-то через неделю меня уволили, потому что моя «ситуация в семье» якобы мешает «качеству моей работы», что на самом деле было вообще не так, и я все равно мог сделать суперский сэндвич, но в любом случае теперь когда я опаздываю, говорю, что это из-за пробок.
Поэтому мистер Гупта такой: «Если ты не способен сделать своей приоритетной задачей приход на работу вовремя, я уверен, что смогу найти кого-нибудь, кто сможет».
И я хочу сказать ему, типа: «Брось, чувак, я опоздал минуты на три», но я знаю, что потом он такой скажет: «А теперь посмотри, сколько времени мы потратили на споры об этом». И, конечно, я мог бы такой: «Ага, но никто не заставляет тебя спорить со мной, ты мог бы просто закрыть глаза на это», но главное, что надо знать о мистере Гупте, так это то, что он никогда ни на что не закрывает глаза, поэтому в твоих интересах просто смириться, и это, наверное, еще одна вещь, которую надо знать о работе президентом.
Поэтому вместо этого я такой: «Мне очень жаль, сэр, это больше не повторится».
Итак, потом идешь к Эмике из Гардероба, чтобы забрать костюм. По идее, ты должен показать ей свое удостоверение сотрудника парка с твоей фотографией на нем и президентским номером, чтобы она знала, какой костюм достать, но, если ты здесь пробыл дольше примерно одного дня, Эмика уже знает, кто ты, и достает твой костюм прежде, чем ты успеваешь вытащить бумажник.
Ты заходишь в комнату, Эмика оживляется и такая: «Неужели это президент Артур!» Формально она не должна так говорить, потому что, согласно правилам парка, ты не являешься президентом Артуром, пока не наденешь костюм. Правила парка очень строгие – наверное, из-за того раза, когда Томас Джефферсон[22] ходил по городу такой типа «Я Томас Джефферсон» и пытался получить на халяву всякую фигню вроде молочных коктейлей и все такое и знакомиться с девчонками, и, когда об этом узнало руководство парка, мистеру Гупте надрали задницу ребята из главного офиса, а потом мистер Гупта надрал задницы всем нам.
В любом случае Эмика очень приветливая, и у нее отличные истории, хотя вроде как ни о чем. Наверное, дело в том, как она их рассказывает. Например, история может быть такая: Тедди Рузвельт потерял пуговицу, и Эмике пришлось пришивать новую – но из-за того, как она ее рассказывала, тебе казалось, что это самая интересная история в мире, полная сюжетных поворотов, героев и злодеев. Однажды Валери работала двойную смену, потому что, по-моему, Эмике надо было пойти на свадьбу, и когда я зашел утром в Гардероб, то увидел Валери, и, наверное, это было худшим утром в моей жизни. Еще в то утро доктор сказал нам, что болезнь Рамоны распространилась на ее кости, так что это совершенно точно был очень плохой день. Я не говорю, что эти две вещи обязательно связаны – то, что Валери подменила Эмику, и то, что болезнь моей сестры проникла в ее кости, – я знаю одно: каждое утро, когда Эмика была на месте, я чувствовал себя гораздо лучше. Ничего не имею против Валери – просто мне больше нравится Эмика.
В любом случае вот ты забираешь костюм у Эмики, идешь в раздевалку, надеваешь на себя гигантскую голову, и – та-дам! – ты президент. Быть президентом Честером А. Артуром, типа, проще всего, потому что ты, по сути, должен просто стоять неподалеку от входа в Лабиринт из Живой Изгороди имени Ратерфорда Б. Хейса у Моста в Светлое Будущее через Реку Расовой Нетерпимости, иногда мимо проходит Линкольн, и тогда люди просят тебя сфотографировать их с Линкольном, и ты такой: конечно, я же Честер А. Артур, я ничем не занят.
Да, в некоторые дни бывает ощущение, мол, какой вообще смысл быть президентом, если ты Честер А. Артур? Один парень вышел на работу в один день со мной, но ему дали Франклина Рузвельта, что вдвойне классно, потому что, во-первых, все любят Франклина Д. Рузвельта, но еще лучше, что можно сидеть весь
