пониманию. — Ты спишь с ним!
— Тссс… — Я оглядываюсь, радуясь, что мы почти одни, если не считать медсестры, которая проходит мимо нас, уткнувшись носом в свой телефон. — Я не сплю с ним. Ну, вернее да, но потому, что он мне действительно нравится.
Она обнимает меня с девчачьим визгом, а затем отступает с выражением благоговения и удивления на лице. Именно в этот момент я впервые с тех пор, как увидела цветы, вспоминаю, как выглядит мое лицо. Аннет не пытается намеренно унизить меня, но ее реакция — напоминание о том, как это должно выглядеть для посторонних. Чудовищу удалось завоевать прекрасного принца своей яркой индивидуальностью — или, что еще хуже, своей готовностью.
Я засовываю карточку в карман халата и прочищаю горло.
— Наверное, мне следует позвонить ему.
— Конечно. И скажи ему спасибо. — Она берет один из букетов. — Цветы действительно украсят это место.
Я направляюсь в комнату отдыха и, спотыкаясь, останавливаюсь, когда вижу Эвана, пристально смотрящего на меня из-за раскрытой «Нью-Йорк Таймс».
Он снова опускает взгляд на газету и переворачивает страницу.
— Привет.
Я не могу позвонить Кингстону отсюда, поэтому направляюсь к холодильнику и беру сыр, а затем ухожу, чтобы поискать более уединенное место.
— Это всего лишь деньги, — говорит Эван мне в спину, когда я собираюсь уходить. — Для такого парня, как он, разбрасываться своими деньгами так же просто, как бросать пенни в фонтан для таких людей, как мы с тобой.
— Как ты узнал, что они от него?
— Я слышал, как он назвал тебя Би. Видел карточку. — Парень выглядит обиженным, и это меня просто бесит. Он не сделал ни единого движения в мою сторону, а когда, наконец, сделал, и я дала ему шанс, это стало огромным разочарованием. И в этом моя вина?
— Это будет проблемой для тебя, Эван?
— Вовсе нет, — безразлично возражает он. — Я счастлив, если ты счастлива.
— Хорошо, потому что так оно и есть.
— Не приходи ко мне с рыданиями, когда он разобьет тебе сердце. — Парень пробегает взглядом по газете, но глаза движутся слишком быстро, чтобы он мог что-то прочитать. — А он так и сделает, в этом нет никаких сомнений.
— Считай, что я предупреждена. — Толкаю дверь. — Мудак, — бормочу я и направляюсь прямиком к кладовке.
Набираю номер Кингстона, и он отвечает после первого гудка.
— Доброе утро, красавица. — Его голос глубокий и тихий, и мне хотелось бы представить, что он все еще в постели, в тепле между простынями. Хотела бы я все еще быть там. Хотя, скорее всего, он на работе и ведет себя тихо, чтобы его не подслушали.
— Цветы, — говорю я, затаив дыхание и потеряв дар речи. — Кингстон, они такие красивые. Ты даже не представляешь, насколько они поднимут настроение здешним пациентам.
— Рад это слышать, но ты должна знать, я послал эти цветы по чисто эгоистичным причинам. Я работаю над тем, чтобы завоевать тебя.
— Не знала, что меня нужно завоевывать. — Я расхаживаю по маленькой комнате, чувствуя легкость во всем теле.
— Итак, хочешь сказать, — говорит он низким голосом, — что ты поддалась на нас?
Нас? Боже мой, я могла бы завизжать от перспективы нас. Я и Кингстон.
— Что ж, давай составим список. Мы довольно хорошо ладим.
— Есть.
— Ты забавный. Красивый, — говорю я, хотя это грубое преуменьшение.
— Продолжай.
— Немного высокомерен.
Он хихикает.
— И после прошлой ночи могу сказать со стопроцентной уверенностью, что…
— У нас невероятная сексуальная химия.
— Я собиралась сказать, что ты содержишь ванную в чистоте.
— Лгунья.
Я вздрагиваю от вибрации его голоса в моем ухе.
— Твое тело выдает все твои секреты.
Я прочищаю горло.
— Я не могу говорить об этом на работе.
— Итак, мы поговорим об этом сегодня вечером. Во сколько ты хочешь, чтобы я за тобой заехал?
— Я заканчиваю в четыре, как насчет того, чтобы встретиться у тебя дома?
— Ладно. И захвати с собой сумку на ночь.
Моя кожа вспыхивает от жара предвкушения и воспоминаний.
— Отлично. Я напишу тебе позже. Мне нужно идти. Но Кингстон, правда, спасибо тебе за цветы. Они потрясающие.
— Не за что. Но Би? — Он замолкает, его голос немного грубоват. — Ты должна знать, что это лишь малая часть того, чего ты заслуживаешь. Увидимся вечером.
Я отключаю телефон и прислоняюсь спиной к стене. Мое сердцебиение немного учащенное, дыхание тоже. Кингстон обладает способностью влиять на меня самым ощутимым образом, даже не находясь в одной комнате.
Кажется у меня неприятности.
Я отказываюсь верить в то, что Эван сказал правду.
Ведь каким-то образом умудрилась сильно влюбиться в Кингстона, и тем самым дав ему возможность полностью уничтожить меня.
ГЛАВА 22
Кингстон
— Куда ты собрался? — Шипящий голос Коулман останавливает меня, когда я выхожу из конференц-зала во время срочного совещания отдела.
Это первые слова, которые она сказала мне с того провального ужина, и я ожидаю, что она со дня на день разоблачит меня перед Августом. В конце концов, я не выполнил свою часть работы.
Я оборачиваюсь, смотрю на восемь других людей за столом, а затем на свою начальницу, которая стоит, положив руку на одно бедро и держа айпад в другой. И указываю на дверь.
— Я ухожу. Думал, это довольно очевидно.
Ее челюсть напрягается.
— Ты не можешь просто так уйти посреди встречи.
— О, да? И кто меня остановит? — Я обвожу взглядом сидящих за столом мужчин и женщин, которые неловко ерзают на своих местах, избегая зрительного контакта.
— Мистер Норт, на минутку в коридор. — Коулман передает свой айпад одному из своих приспешников и демонстративно топает ногами на каблуках к двери.
Я закатываю глаза и выхожу вслед за ней.
Она тянется вокруг меня, чтобы закрыть дверь, затем тычет мне в лицо длинным наманикюренным пальцем.
— Ты нарушаешь субординацию.
— Хорошо.
— У нас была договоренность.
Напоминание об этом заставляет меня широко улыбаться.
— Ты не в состоянии выполнить самую простую из моих просьб.
— Если ты имеешь в виду, что пытаешься шантажировать меня, чтобы получить компромат на Августа…
— Тихо! — Ее глаза широко раскрыты и полны паники, пока она ищет, нет ли кого-нибудь в пределах слышимости. — Хочешь, чтобы я пошла к Августу с твоим маленьким секретом? — Змея наклоняет голову, и уголок ее рта приподнимается.
Засовываю руки в карманы и прислоняюсь плечом к стене. Вчера ее угроза действительно заставила бы меня задуматься. Но после прошлой ночи, когда я, наконец, заключил Габриэллу в свои объятия, ее вкус все еще был у меня на языке, а мое тело все
