и оскорбления, которые ему пришлось от неё претерпеть («Любовь к
матери была его первой несчастной любовью»), – вот как раз в этот момент и
появилась Марта «в нежном кротовом пальто», «пристально, без улыбки» посмотрела на него и произнесла невольно пророческое: «Простите, что так вхо-жу… Но мне некуда деться от дождя».1
Поняв, что Франц сам не осмелится, она решила взять инициативу на се-бя. Как бы предостерегая Франца, в разгар свидания «ветер с помощью дождя
попытался открыть раму окна, но это не удалось». И Франц снова нашёл в
Марте сходство с мадонной, а Марта, вернувшись домой, нашла мужа совершенно чужим и лишним в её доме человеком.
Марта, пришедшая к Францу в клетчатом платье под кротовым пальто
(символика, символика – автор, того гляди, словечка в простоте не скажет!), тем не менее в положенную клетку – по статусу и возрасту полагающегося ей
любовника – Франца уместить затрудняется. Сидя с ним в неказистом кабачке
на его бедной, узкой улочке с тупиком в конце, она, «дама в кротовом пальто», вдруг с ужасом почувствовала, «что вот этот нежный бедняк действительно её
муж, её молодой муж, которого она не отдаст никому». «Я люблю его, а он
беден», – осеняет её. Она ещё пытается уверить себя, что он для неё просто
любовник, «приятное украшение», но улица Франца кончается тупиком:
«Нельзя было представить себе, что Франца нет, что кто-нибудь другой у неё
на примете. И нынешний день, и все будущие были пропитаны, окрашены, озарены – Францем». А «ярче и важнее всего, что она и впрямь пережила», к
её собственному изумлению, было то, что Франц рассказал о своём детстве, и
она вспомнила, как когда-то проездом побывала в этом городке, и представила
себе описанный им дом, школу и его, худенького мальчика в очках, рядом с
нелюбящей матерью.2
Удивлённая и уязвлённая тем, что с ней происходит, Марта, вместе с
тем, как будто «училась жить по-новому и не сразу могла привыкнуть».3
Комната Франца заметно «похорошела» – Марта навела в ней порядок и
3 Там же. С. 68.
1 Набоков В. КДВ. С. 74-75.
2 Там же. С. 86-87.
3 Там же. С. 87.
103
уют. Франц, с её помощью, обновил свой гардероб, Марта даже штопала
Францу носки, заказывала на воскресные обеды его любимые блюда, для
него надевала красивые платья. Если бы такая любовь и забота исходили
бы от скромной женщины его возраста, Франца могла бы ожидать участь
счастливого подкаблучника жены-мамочки.
Но Марта – это Марта, и тяга к ней Франца – проявление той самой
склонности его мыслей к «бредовым сочетаниям», к «жутковатым грёзам», к
наваждениям, к жизни как бы « вне себя», о которой автор предупреждает читателя на начальных страницах романа.4 Даже в купе поезда Франц рядом с
Мартой – это бредовое сочетание. Тем более оно нелепо «в жизни».
Марта же – гоголевская невеста, которая хочет соединить несоединимое: такие, как Франц, богатыми не становятся, а такие, как Драйер (весёлый
трикстер, легко, в нарушение всех правил – само шло в руки – разбогатевший
на инфляции), «танцуют плохо», не умеют подчиняться заданным движениям
и ритмам. Марта такое положение дел определяет для себя как «разлад», который должен быть устранён. Случай подсказывает ей, в каком направлении
нужно искать выход из тупика бедной улочки Франца, ставшего для неё «новым, пронзительным смыслом её жизни».
Произошла авария – с тем же, новым шофёром, и уже вторая. Шофёр погиб, а Драйер получил сильный удар в плечо, – и ведь приходила же ему в голову «пресмешная мысль», особенно после первой аварии (потому, может
быть, и смеялся тогда), что что-то в этом человеке не поддаётся его зоркому
взгляду, что-то ускользает. Драйер даже увлёкся смешной, на первый взгляд, слежкой – высматривал, выспрашивал, вынюхивал, уж не пьяница ли («весё-ленькие глаза, мешочки под ними, щёки, нос в красных жилках, одного зуба не
хватает»). И автор, как бы между прочим, упоминает, что над радиатором его
«Икара» «сияла» фигурка, знак фирмы: «…золотой крылатый человечек на
эмалевой глазури».1 «Золотой», «солнечный» Драйер мог бы погибнуть, как
мифологический герой, увлечённый полётом и слишком высоко воспаривший
на скреплённых всего лишь воском крыльях.
Замечательно, что подсознание Драйера запечатлело предупреждающие
сигналы судьбы ещё до её прямого толчка в плечо – до второй аварии, в процессе слежки: в какой-то день, увидев через окно, что на улице гололёд, и памятуя о «беззаботных поворотах» своего водителя, он «почему-то вспомнил
разговор с милейшим изобретателем», который был у него ещё до первой ава-4 Там же. С. 18.
1 Набоков В. КДВ. С. 62-63, 83.
104
рии и появления Марты у Франца.2 И срочно распорядился его найти и при-гласить.
Оборот «почему-то вспомнил» у Набокова означает неожиданную
