и протягивая руку к Мамору.
— Но… но я… кх… — Мамору вышел из стойки и поменял щит.
Всё, битву можно считать законченной.
— Брат доверяет вам… Вернее, хочет доверять. Поэтому расскажите, что случилось. Он не желает вам зла, — сказал Фоур и посмотрел на Щит Милосердия, висящий передо мной.
Ну вот, теперь ещё и брат Атлы начал говорить от моего лица. Прощу его только из уважения к Щиту Милосердия.
— Ну что, расскажешь, как тебя попортила жизнь? — спросил я. — Давай, поведай о своих несчастьях. Или будешь последней тварью за то, что наплевал на усилия Сиан.
— Наофуми-сама, следите за словами.
— Брат… нельзя было подобрее сказать?
Рафталия и Фоур пожурили меня, но думаю, мне простительно. Спишу на влияние Гневного Щита.
— Ха! — усмехнулся я в ответ. — Вы ведь его слышали — я прожжённый циник, который легкомысленно относится к тяжёлой жизни Героя Щита. Чего ещё вы от меня ожидали?
— Я бы сказала, вы сейчас Герой Зеркала, а не Щита, Наофуми-сама, — вежливо поправила Рафталия.
— Тебя не переспоришь…
Рафталия в совершенстве овладела навыком общения со мной.
На самом деле я осознаю, что у меня в душе есть гнильца. Но она часть меня. Я бы не удержал в себе всю желчь, которую хотел выплюнуть в Мамору.
— Ладно… Рэйн, Сиан и все остальные, извините, — сказал Мамору и начал по очереди лечить детей.
При этом он, видимо, отключил их превращение. Дети начали принимать прежний облик, однако при этом теряли сознание.
Затем Мамору начал относить их обратно в цистерны.
— Можете помочь, если вам нетрудно? Иначе они будут очень долго восстанавливаться.
— Хорошо.
Я понимаю, что он может вылечить их только от ран, не от усталости. Либирейшн Хил может избавить даже от травмы, но не от изнеможения. На самом деле есть заклинания, которые возвращают бодрость, но взамен сильно выматывают заклинателя. К тому же не стоит сверх меры нагружать тела детей, которые проходят через такие метаморфозы. Эффект может получиться обратным.
Пусть лучше Мамору сам их лечит так, как считает нужным.
Мы все взяли по ребёнку и понесли к цистернам.
— У… у-у… вы Герой Щита из мира Кил-кун?..
— Ага.
— Братец Мамору… не виноват… Простите его…
— Извините… что напали на вас… Мы загладим вину, только не трогайте братца Мамору…
— Это всё… наша вина.
Дети по очереди выдавливали из себя слова. Да уж… тяжёлый случай. Хотя дети казались мне жертвами, они все вступались за Мамору. Это говорило не только о популярности Героя Щита, но и о силе доверия, которое не разрушили даже бесчеловечные опыты. В каком-то смысле их поведение напомнило мне баб Кё и Такта… но всё-таки эта ситуация в корне другая.
С одной стороны приказы, с другой просьбы. Бабы просили не издеваться над Тактом, а дети умоляют не ругать Мамору…
Нужно начать с разговора. В конце концов, Сиан просила помочь Мамору.
— Наофуми-сама…
— Брат…
Рафталия и Фоур, помогавшие лечить детей, встревоженно смотрели на меня.
— Рафу…
— Даф.
Раф-тянки тоже осознали всю тяжесть положения и приняли растерянный вид.
— Братец Мамору… — протянула Сиан, тоже вышедшая из зверочеловеческой формы.
— Сейчас и тебя вылечу, твоя очередь почти подошла.
— Не надо… Я не… — Сиан замотала головой.
В отличие от остальных детей, Сиан удержала себя от бешенства волевым усилием. Она единственная, кому это удалось. Должно быть, это говорит о её выдержке.
— Тогда осталось… — сказал Мамору, что-то нажал на терминале, и цистерны с детьми наполнились жидкостью.
Я увидел, как измученные лица стали умиротворёнными. Дети заснули и всплыли со дна цистерн. Судя по тому, что я видел, боль у всех прошла.
— Ну что, Мамору и Рэйн. Пора вам обо всём рассказать, — напомнил я о нашем уговоре.
— Что, потасовка уже закончилась? — услышал я голос, обернулся и увидел Хорун, которая неизвестно когда объявилась в лаборатории и деловито шагала к нам. — Ах да, я с самого начала не собиралась ни с кем драться, — она подняла руки, всем видом показывая, что не хочет никаких конфликтов.
— Опять ты… И, конечно же, ты обо всём знала.
Хорун всё предвидела и поэтому раздала нам украшения-листочки.
— А как же. Я только поэтому и устроила весь этот деревенский балаган, Герой Щита будущего. Это тоже было ступенью к встрече с душевной травмой Мамору. И украшения вы от меня получили тоже для этого.
Между этим местом и лабораторией в деревне так много общего, что я сразу начал подозревать связь.
— Я знала, что это рано или поздно случится, поэтому заранее натренировала вас. А теперь задавай Мамору свои вопросы, Герой Щита будущего.
Вот хитрюга… ловко она сыграла. Мамору тоже поморщился, глядя на Хорун, затем глубоко вздохнул и сказал:
— Ты хочешь знать, как мы зашли так далеко?..
Затем его голос стал задумчивым и мечтательным, как у человека, который рассказывает о безвозвратно потерянном прошлом.
— Наверное, всё началось тогда… когда умерла Филория.
— Филория?
— Да.
Ну и имечко… оно остановилось практически в одной букве от слова Филориал. Это, случайно, не та девочка, которая плавает в дальней части комнаты, словно Мии-кун у Рато?
— Пи-пи-пи.
Фамильяры превратились в мелких пташек и собрались на плечах Мамору, а тот нежно погладил их.
— Кстати, я совсем забыл вас познакомить. Это мои фамильяры — Фимоноа, Физия и Фитория. Эти имена… тоже придумала она. И они созданы из её генов.
— Ра-фу.
— Даф.
— Скорее всего, они очень похожи на твоих фамильяров, Наофуми. Правда, они не такие самостоятельные.
Раф-тян слезла с моего плеча и пошла знакомиться с фамильярами Мамору.
Всё понятно. Подобно тому, как Раф-тян создана из волоса Рафталии, птенцы Мамору тоже созданы из тела её погибшей спутницы.
Вот почему он гладит их, печально улыбаясь.
— Так вот в чём дело… — пробормотала Рафталия, начиная понимать.
— Как бы это сказать… Филория была девушкой, за которой нужен глаз да глаз. Она жила в родном мире Рэйн, пока её не призвало сюда Героем Когтя.
Мамору пустился в рассказ дорогой ему Филории, покойного Героя Когтя.
Вскоре после призыва в качестве Героя Щита он познакомился с ещё одним призванным Героем — это и была Герой Когтя Филория. Первое время Филория не могла привыкнуть к параллельному
