Чийомэ подняла раскрытую ладонь.
— Нет, мой лорд. Моя юная белочка и ее учитель раскрыли улики другого преступника. Рисуко?
Я рассказала им о том, что Джункейшо был из провинции Арсенал, и его не видели поблизости последние дни, и я думала, что он мог быть шпионом для лорда Ходжо.
Я ощутила, как толпа за мной повернулась к монаху, бормоча что-то, похожее на угрозы.
Я помнила, как Сачи-сэнсей хихикала, показывая, как чарами выведать у мужчины информацию. «Солдаты не любят шпионов. Даже милых!».
Джункейшо не успели порвать, входная дверь Главного зала открылась, и двое мужчин вошли — часовой Матсудаира и мужчина в лохмотьях.
— Генерал, — сказал мужчина в броне, — Кобаяши пришел сдаться.
26 — Пустое синее небо
За Кобаяши и стражем я увидела участок неба, голубого, но с собирающимися облаками. Может, пойдет дождь.
Он хотя бы смоет кровь бедной Маи. Я поежилась.
Госпожа Чийомэ шепнула:
— Рисуко, с тобой пока закончили. Матсудаира-сама поговорит со своим дезертиром, и мы можем задать ему вопросы, — я вскочила на ноги, радуясь уйти на кухню, и она добавила, фыркнув. — И оставайся с Сачи. Ты еще не соскочила с крючка.
С крючка. Я поежилась, но прошла к учительнице музыки, пока часовой вел Кобаяши к белому песку.
Он кивнул мне, пока шел мимо, и встал на колени перед тремя судьями. Он коснулся лбом песка, и лорд Матсудаира прорычал:
— Где ты был, Кобаяши?
Лицо бывшего стража было печальным, щеки впали, но в глубоко посаженных глазах была решимость. Не поднимая головы, он сказал:
— Я бросил свой пост, мой лорд.
Люди за мной загудели, напоминая гром, и стало ясно, что солдатам не нравились дезертиры, как и шпионы.
— Это так, Кобаяши? — лицо генерала Матсудаира снова смягчилось, сочеталось с печалью Кобаяши. — Ты не делал такого за все годы службы мне, во всех наших боях. Почему сейчас?
Снаружи пророкотал настоящий гром, а за ним раздался влажный стук дождя.
Спина Кобаяши выгнулась, потом стала плоской, но его лоб был прижат к песку.
— Мой лорд… вы помните осаду замка, мой лорд?
— Конечно. Это был мой первый настоящий бой. Я бы не смог это забыть, — лорд кивнул мужчине перед собой. — Ты был тогда одним из моих стражей.
— Да, мой лорд. Помните, когда появился Ода, некоторые из наших солдат в панике убежали в лес?
— Да, Кобаяши, конечно. Я помню и это.
— Помните, что я сказал вам, когда вы хотели поехать за ними и убить их?
Матсудаира-сама вздохнул и взглянул на старшего из капитанов, Хаттори. Он пожал плечами.
— Да. Ты сказал, что люди не всегда могут управлять тем, куда их понесут ноги, когда перед ними мечи и пики.
— Да, мой лорд. И я сказал, что, если вы уедете в лес разбираться с ними, люди останутся без командира.
— Это был хороший совет. К чему ты клонишь?
— Когда я проснулся на другой день и понял… что я сделал, я был удивлен тем, куда меня привели ноги. Отмечу, мой лорд, что некоторые из убежавших в лес тогда находятся за мной сейчас, и они были одними из лучших ваших солдат.
— Да, Кобаяши. Но они не пили отравленное вино на посту, и хоть они бросили свои посты, это было в бою.
— Да, мой лорд. Я знаю, мой лорд.
— Тогда, Кобаяши, как солдат, который служил мне всегда хорошо до этого, скажи мне, почему? — голос генерала гремел от подавляемого гнева, хотя его лицо осталось печальным. — И почему ты решил вернуться, раз сбежал?
— Та девочка за мной, мой лорд. Она и ее подруга, — оба лорда и их капитаны посмотрели на меня, приподняв брови. Я поклонилась, и они повернулись к Кобаяши. — Они нашли меня, когда я прятался в горах, и рассказали, что случилось с офицером, обманувшим меня, и другим часовым. Что лейтенанта убили. И они сказали, что вы расследовали убийство. Сказали, что у меня был долг… — его голос стал сдавленным. — Я еще не отворачивался от долга, мой лорд. Никогда. Я не мог оставаться в пещере, зная, что мне нужно было сделать, даже если это последнее, что я сделаю. Наверное, так и будет. И я вернулся, мой лорд. Мои лорды. Чтобы помочь. И принять последствия того, что я сделал.
— Ясно, — вздохнул лорд Матсудаира.
Госпожа Чийомэ кашлянула.
— Простите, мой лорд. Этот мужчина может знать важные улики о двух убийствах, мы можем его допросить?
Генерал махнул рукой.
— Два убийства? — Кобаяши впервые поднял взгляд.
— Да, — сказала Чийомэ-сама. — Два. Мужчина, опоивший тебя, и одна из моих девочек.
От ее тона я вздрогнула, и не я одна. Один из солдат за мной кашлянул, чтобы прикрыть вскрик.
— Кобаяши… так тебя зовут, да?
— Да, кхм, госпожа.
— Хорошо. Что ты знаешь об этих убийствах?
— Ничего о втором, клянусь, — все еще кланяясь, он повернул голову ко мне. — Это не была твоя хмурая подруга?
Я покачала головой.
Он кивнул, закрыл глаза, а потом посмотрел на госпожу Чийомэ.
— Ваши девочки спрашивали, слышал ли я, с кем говорил мертвый офицер…
Эми спросила, был ли это Сакаи-сан.
— И я сказал, что слышал, как он спорил с кем-то о деньгах. Я не узнал голос. Он был сухим и гнусавым, — он выпрямился и повернулся к Джункейшо. — Я пробрался на службу прошлой ночью и слышал Уважаемого, и когда я проснулся этим утром, я подумал, что этот голос был похож.
— Как у монаха? — спросил лорд Такеда, прищурившись, глаза были яростными.
Глаза монаха и рот широко раскрылись. Его лицо было бледным за грязью и травой.
Кобаяши кивнул.
— Да. Но потом я понял, что голос был немного другим, хотя похожим. Я слышал его во дворе, пока мы были на страже.
Дверь кухни сдвинулась, и Джолало привел трех поваров в зал, чтобы они поддержали мои слова.
Кобаяши удивленно фыркнул и указал на прибывших.
— Это вон тот!
Ки Сан поднял взгляд в шоке.
— Я?
— Нет! — Кобаяши издал невеселый смешок. — Не он! Низкий!
Торай поднял голову, смятение и настороженность исказили его лицо.
— Брат! — крикнул монах. — Беги!
Повар стал пятиться к двери кухни.
— Торай, — прорычал Такеда-сама, глядя на него. — Что ты сделал?
Все собравшиеся глядел на повара Такеда, который стоял и глядел.
Не застыла только Шино, которая прошла между солдат и взвыла Тораю:
— Ши-нэ!
Торай тут же схватил
