профи, прямо-таки… Стоп, стоп, стоп! Она не будет на него злиться. И она молодец. Она наконец-то сделала то, что хотела, потому что верит, что это поможет. В сказках вон всегда помогает, а она все-таки дочь не абы кого.
Так что это к лучшему.
Что ж он молчит-то? Да говори уже что-нибудь! Нет, так она точно с ума сойдет.
— Гриша…
— Я услышал.
Он услышал. Услышал. Это хорошо, да? Или плохо? Ну, во всяком случае, не делает вид, что ничего не произошло. Уже здорово. Или нет?..
— И?..
— Яра.
Так, это не тот тон. Совсем не тот тон. А значит, все не здорово. Черт… А может быть, все-таки еще можно все отыграть? Нет, наверное, уже точно поздно. Да посмотрит он на нее или нет уже, в конце концов?!
— Я семнадцать лет Яра.
— Послушай…
Нет-нет-нет! Не надо! Только не так. Только не лекцию на дорожку. Пусть уж лучше сразу из кабинета выставит, как тогда с мини юбкой. Можно даже без куртки. Но тогда не придется сгорать от стыда при нем.
— Я не хочу тебя обидеть…
Это худшее, что он мог сказать. Он сказал этим все. Все! Хватит! Не нужно дальше!..
— Но, наверное, мне нужно сказать прямо. Я… счастлив услышать от тебя это. Но ты должна понять… Ты очень молода… Ты просто привязалась ко мне, это нормально… Но скоро ты встретишь хорошего парня, и забудешь про меня… И это тоже будет нормально… И…
А отец говорит, что все Соколовы однолюбы. И как ему не верить, ведь есть он и Светослав, а Тихомир с Бориславом не просто так чего-то ждут… Так что тут без вариантов, прости, Гриш. И озвучить бы все это, только язык прирос к небу. А она-то раньше думала, это просто выражение такое.
Зачем она ему призналась? Неужели правда на что-то рассчитывала?
— Я просто хочу сказать, что…
Нужно бежать отсюда. Как можно скорее. Спрятаться где-нибудь. Пересидеть. Переждать. Передышать эту ситуацию. Сжечь в себе все воспоминания о ней. Успокоить эту бурю внутри. А потом она снова сможет выйти на люди и сделать вид, что не умерла только что. Но сначала… Чтобы правда не умереть…
Да оторвись же ты от неба, чертов язык!
— Но мы же останемся друзьями?
Почему он молчит? Почему молчит?! Ну скажи же, давай! Она же не просит о многом. Просто возможность забегать в кабинет, чтобы поздороваться. Переброситься парой слов. Просто видеть иногда. Разве это много? Разве это цена за все ее мучения?
Ну же, Гриш. Скажи что-нибудь. И если решишь добивать, сделай это быстро. Разом. Ты умеешь.
Только бы не заплакать при нем…
— Да. Конечно. Конечно, мы останемся друзьями.
Яра кивнула. Молча встала, подхватила рюкзак, дошла до двери.
— Пока…
Слишком тихо получилось, но на то ведь он и боевой маг, чтобы услышать ее.
И вышла из кабинета. Свернула к лестнице. Кажется, кто-то окликнул. Машинально кивнула в ответ. А на лестнице пошла не вниз, а вверх. Почему-то в здании Отдела безопасности никогда не запирали чердак. Она обнаружила это еще в детстве, когда излазила здесь все вдоль и поперек. На чердаке было пыльно и сумрачно, сквозь окна, которые никто никогда не мыл, сочился неяркий свет. То тут, то там встречался голубиный помет. Раньше здесь было осиное гнездо, но пять лет назад кто-то пришел сюда и наткнулся на него, и гнездо убрали. Это было хорошо, потому что ос Яра побаивалась, а отцу сказать про них не решалась: узнай он, что она сюда лазит, навесил бы на люк замок, а то и заговор бы наложил.
В дальнем углу чердака стоял большой сундук с плоской крышкой. Яра неспешно и методично тщательнейшим образом протерла его от пыли валяющейся тут же тряпкой. А потом легла на него и долго бездумно смотрела на трещины на деревянной поверхности крышки и на солнечные просветы и тени от ветвей берез на полу и слушала, как по крыше ходят и курлычут голуби, как скребут когтями о металлические листы кровли. Она не заплакала. Что-то разгоралось в ней в этот момент — неуместная, непоколебимая решимость, и она побоялась затушить этот огонь слезами. Побоялась, что если выплакается, все отболит, и ей станет все равно до него. Она не хотела, чтобы ей было все равно.
Она попытается еще раз. И еще, если понадобится. В сентябре ей исполнится восемнадцать, и Грише больше нечего будет бояться. Ведь так? Ведь в этом все дело? Правда же?..
В то лето они почти не виделись. Так, раз в пару недель, когда она забегала к маме и заодно заглядывала к отцу. Все сказанные ими друг другу слова можно было легко пересчитать. И это было неплохое лето, но оно запомнилось Яре острым чувством одиночества.
А в сентябре она пришла к Грачу и как ни в чем не бывала поинтересовалась расписанием их тренировок в новом учебном году.
И он ей не отказал.
История седьмая.
Позови меня тихо по имени,
Ключевой водой напои меня.
Отзовётся ли сердце безбрежное,
Несказанное, глупое, нежное?..
Любэ — Позови меня тихо по имени
Под прицелом материнского взгляда Яра прошла на кухню и сложила в раковину грязные тарелки. Поворачиваться к ней не хотелось, но повода не сделать этого не было.
Мама смотрела строго и откровенно обеспокоенно.
— Что случилось? — спросила она. — Вы поссорились?
Черт. От этой женщины вообще можно что-то утаить?
Яра села на стул, помотала головой.
— Дочь, ты огрызаешься и отворачиваешься от него.
Внутри словно воздушный шарик лопнул. Самое забавное заключалась в том, что мама за час заметила то, что Григорий не замечал уже пару месяцев. И о чем это
