Книга Одиннадцать камней - Кэтрин Бат

— Ну да, кого еще можно было ожидать. Как ты смогла выбраться из комнаты? А в прочем, неважно, — голос Норберта был спокойный, даже несколько мягкий. От этого было только страшнее, уж лучше бы он смеялся, как сумасшедший. Или кричал. — Идем за мной. Я уже почти начал.

Не знаю, кому сам себе экспериментатор предложил идти за собой, но у меня особо выбора не оставалось. Мертвец пошел вслед за своим хозяином, а меня потащил за собой.

— Аккуратнее, — с улыбкой в голосе сказал мертвецу Норби. — Айрин, я действительно не хочу причинить тебе вреда. Более того, если все сегодня пойдет по плану, ты будешь свидетельницей великого открытия.

«Великого открытия, Титанию мне в родственники!» — с ненавистью подумала я. Ну конечно, больше всего я мечтаю сейчас увидеть, как Норберт убивает Эшера, а потом накачивает его чем-то. Вот радость мне выпала!

— Зачем ты это делаешь? Мы же спасли тебя! — прошипела я.

— Да, вы спасли, — кивнул Норберт, открывая дверь своей лаборатории и пропуская мертвеца со мною внутрь. — Посади ее в это кресло. Да, вот так. Я сам пристегну, чтобы ты не наделала глупостей. Знаешь, у оживших мертвецов очень плохо с моторикой, — извиняющееся сказал он мне.

Мне было все равно, с чем там у мертвецов плохо. Мое внимание приковала лаборатория, и мое сердце в ужасе сжалась. Стол посреди комнаты, к нему кожаными ремнями прикован Эшер, магический шар у потолка освещает его тело. Его грудь немного вздымается, значит он еще дышит, просто спит.

Из прочего тут были книжные шкафы, столы, заваленные всяким мусором. Но это не имело никакого значения. Я наблюдала лишь за Эшером, за его безмятежным сном, и мне хотелось кричать, чтобы разбудить его, но в этом не было смысла. Тем более на его шее была такая же антимагическая цепь, как у меня.

Пока я была потрясена этим зрелищем, Норберт привязал меня к креслу ремнями. Теперь я не могла двинуться с места.

— Так зачем ты делаешь это с нами? — сквозь зубы сказала я. — Ты же знаешь, что я потеряла наставницу. Теперь убьешь на моих глазах моего друга? Это так ты благодаришь нас за спасение?

— Во-первых, вы бы меня не спасли, если бы случайно не оказались рядом, вы почти прямо об этом сказали, — усмехнулся Норберт. — Но это ерунда, я все прекрасно понимаю. Во-вторых, я спасаю тебя, — с заботой добавил он. — Я слышал ваш разговор у истока, как он сказал тебе, что является дуан-расо, то есть полукровкой. У него проклятая кровь, Айрин. Такие существа обречены нести в наш мир только самое худшее, как ты не понимаешь?

— Может, не понимаю, потому что я нормальный человек? — прямо сказала я, глядя в его глаза. Мне хотелось вцепиться в его лицо и стереть эту ложную маску заботы.

Норберт понимающе улыбнулся, словно говорил с ребенком.

— Дуан-расо — проклятые создания. Им нет места среди древних или людей. Они приносят горе и несчастья всем вокруг. Я так понял, Эшер жил с детства у лорда Винсента. Примечательно, что вскоре после его появления в семье лорда умерла жена, — Норберт горько усмехнулся. — Спорим, что все неприятности в твоей жизни начались после его появления?

Я зарычала, не в силах слушать его бред. Нет, дуан-расо вовсе не проклятые, несчастья случаются везде, просто там, где есть дуан-расо или другие существа, отличные от людей, принято списывать беды на них.

— Эшер хороший человек! — воскликнула я, пытаясь вырвать руки их ремней. — Может, ты не знаешь, что такое добро, сидя в этой глуши, поэтому и думаешь, что поступки, которые ты совершаешь, оправданы. Но это не так. Ты чудовище. И плодишь новых чудовищ, — я глянула в сторону мертвеца, который стоял рядом, безжизненно смотря прямо перед собой.

— Твой разум околдован магией древних, — с улыбкой твердил Норберт, словно говорил со слабоумной. — Мать не читала тебе сказок про них? Раньше они околдовывали людей, заманивали в лес и убивали, приносили в жертву своей проклятой богине. Наверняка, один из родителей Эшера стал жертвой магии древнего, и в итоге родилось проклятое дитя, — он махнул в сторону Эшера, которому посчастливилось не слышать эти оскорбления. — Поэтому дуан-расо отвергаются всеми. Их существование — это свидетельство колдовства, лжи, насилия. Природа воплотила в них все самое худшее. Этот полукровка околдовал тебя, но уверяю, как только он умрет, чары спадут, и ты все увидишь.

— Нет никакого колдовства! — возразила я, пытаясь ударить Норберта коленом или локтем. Ремни были слишком уж прочными. — Ты сделал для этого мира намного больше плохого, чем он! Ты ставил эксперименты над разумными существами, теперь дошел до полукровок. Ты сам не заметишь, как потом переключишься на людей, думая о каком-то благе. Правильно, что те древние хотели убить тебя!

Норберт лишь беззвучно посмеялся, а затем проверил еще раз ремни и отошел от меня. Затем взял какую-то колбу со стола и шприц.

— Это яд, — говорил он, наполняя шприц через иглу. Я почувствовала, как по телу бежит холодная дрожь. Нет, этого не должно так случиться. Я не хочу его потерять! — Я не так жесток, как ты говоришь. Его смерть будет тихой и безмятежной, он умрет во сне. А если я все сделаю правильно, то он вернется таким же, как ты его помнишь. Правда, — он усмехнулся. — Мне все равно придется убить вас потом. Я думал, избежать этого. Правда, Айрин, думал. Но твои слова не оставляют мне выбора. Если ты не понимаешь меня сейчас, то и после не поймешь.

Я осыпала его все новыми ругательствами, какие только мог придумать мой мозг или напомнить память. Если бы я только могла как-то остановить его! Я даже пыталась умолять, но все это бессмысленно. Норберт оказался глух к любым просьбам. Прямо на моих глазах он вколол Эшеру яд в вену, влив в него смерть до последней капли. Я невыносимо кричала, что, кажется, колбы на полках затряслись, но это было бесполезно.

Эшер дернулся во сне, но в сознание так не пришел. Я видела, что тот стал дышать реже, а затем издал тихий последний вздох. И больше не шевелился. Мои глаза наполнились слезами отчаяния. Я снова проиграла. Снова увидела смерть. И теперь ком, вставший в моем горле, был больше меня самой. Я не могла плакать, а только сдавленно кричать.

Норберт тем временем вытащил другую склянку, поставил над огнем, стал возиться с дистиллятором. Я не следила за его действиями, мне было уже все равно. Я лишь смотрела на тело