ничего не знал про страну моей матери, не знал и знать не хотел, поэтому перевод, который нужно было сделать к четвергу, казался глупостью, докукой. Я пытался все объяснить маме. Объяснить свое равнодушие к занятиям, к учителю, к необходимости учить арабский. Она вздыхала, надвигала платок на лоб, разговаривала с мужчинами и их сыновьями за кассой, а они всучивали мне все новые книги, какие-то брошюры, иногда на французском, чаще на арабском, читай, сынок, из них ты все поймешь, и я читал, уж как получалось, детские книги по истории Алжира, об отношениях с Францией, но ничего я из них не понимал, не нашлось в них ни слова о том, каково быть сыном француза и алжирки, каково быть наполовину французом, наполовину алжирцем, наполовину чем-то, наполовину ничем, мальчиком с нейтральной полосы.
Джеймс встал, чтобы посмотреть на свою картину. Потер колени.
Священника из меня не получится, сказал он. Церковь страшно расстроится, Джеймс.
Ллойд взглянул на его работу.
Неплохая вещь, Джеймс. Точно годится для выставки.
Спасибо.
Сколько их у тебя?
Это пятая готовая.
Всего одна осталась, Джеймс.
А сколько у вас, мистер Ллойд?
Пока толком не знаю. Я свои отберу уже в Лондоне. Не раньше.
А почему?
Решу, что не все пойдут на выставку, — заленюсь.
В этом есть своя логика, мистер Ллойд.
Моя жена с этим не согласна.
Ваша наполовину.
Он кивнул. Улыбнулся.
Она считает, я должен раньше определяться. С выбором.
Многовато она за вас думает.
Ллойд рассмеялся.
Это верно, Джеймс.
А что она подумает о моих работах?
Ты ей понравишься. Твои работы тоже.
Они молча работали до ужина. Бан И Нил подала кроличье жаркое. Поели. Франсис прокашлялся и заговорил по-английски.
Зачем вам большой холст, мистер Ллойд? Ллойд положил нож и вилку на стол.
Я буду на нем писать.
Понятно, а что?
Картины острова.
Какие картины?
А что?
Мы должны знать, чем вы занимаетесь.
Я прошу прощения, Франсис, но мое творчество
не имеет к вам никакого отношения.
Имеет, если оно про островных.
Ллойд пожал плечами.
Вы-то не островной.
Я тут родился, мистер Ллойд. Провожу тут много времени.
Это я вижу.
Так что у меня есть право голоса.
Творчество все равно мое, Франсис. Как я уже сказал, к вам оно не имеет никакого отношения. Франсис подался вперед.
А вот тут вы не правы, мистер Ллойд.
Франсис снова взялся за еду. Ллойд тоже ел, молча. Выпил чаю с пирожным и ушел. Джеймс следом.
Ну и фрукт этот Франсис, Джеймс.
Верно, мистер Ллойд.
А кто он такой?
Брат моего отца.
Помимо этого. Почему он тут всеми командует? Джеймс пожал плечами.
Да просто так.
Ллойд положил рейку на пол мастерской.
Нам нужны молоток и пила, Джеймс.
Джеймс принес инструменты, они распилили рейку на одиннадцать кусков — два длинных, по размеру полотна, чтобы закрепить его сверху и снизу, девять покороче, на вертикальные опоры и ножки.
А оно всегда так было? — спросил Ллойд. Что Франсис был за главного?
Сколько я себя помню.
Они натянули холст на рейки.
А я думал, главный Михал, сказал Ллойд. Он всеми руководит.
Недолго так подумать. Лодка его и все такое.
Вот именно, сказал Ллойд.
Джеймс придерживал холст на месте. Ллойд вбивал гвозди.
Ведь это Михал платит Франсису, верно?
Да, мистер Ллойд.
Но, по сути, Михал ему не начальник.
Верно. По крайней мере, не на острове.
В странном ты месте живешь, Джеймс.
Вот почему я хочу с вами уехать, мистер Ллойд. Ллойд кивнул.
Я тоже уеду, Джеймс.
Они закончили приколачивать один край холста к раме.
Огромная будет картина, мистер Ллойд.
Да, Джеймс.
А вы раньше такие большие писали?
Ллойд покачал головой.
Это будет моя лучшая вещь, Джеймс. Я в этом уверен.
Они взялись за кусок с другой стороны газеты в экстазе половина жены в восторге гениальный британский живописец вся жена в восторге
Они натянули второй край холста на подрамник, прибили гвоздями.
Я бы сказал, он человек нравный, заметил Ллойд. Так и есть, мистер Ллойд.
Не хотел бы я с ним подраться.
Он вас побьет, мистер Ллойд.
Они прибили на место короткие рейки, распределили семь вертикальных подпорок по всей длине.
А как мне поступить в художественный колледж, мистер Ллойд?
Все будет в порядке. Меня там хорошо знают. Ллойд прибил короткие рейки по диагонали в каждом углу.
Так холст будет в натяжении, Джеймс. Не провиснет.
Да я и сам так подумал, мистер Ллойд.
Мне тебя и учить-то нечему, да, Джеймс?
Почти нечему.
Они разложили подрамник на четырех кухонных стульях.
Впечатляет, сказал Джеймс.
Это будет моя программная работа.
Что писать-то собираетесь?
Закончу — покажу.
Если закончите.
Ллойд засмеялся.
Я следующим летом снова здесь буду, Джеймс.
А я нет.
Джеймс обошел холст по кругу.
А как пишут на таких больших холстах, мистер Ллойд?
Молодчина, Джеймс, — зришь в корень.
Ллойд вытащил из ящика самые большие кисти.
Это вопрос масштаба.
Он вышел в другую комнату.
Иди помоги мне, Джеймс.
Они сняли с гардероба дверцу с зеркалом, прислонили к стене мастерской напротив холста.
Я буду смотреть на отражение картины в зеркале. Проверять масштаб.
Можно посмотреть, как вы работаете?
Ллойд покачал головой.
Нет, Джеймс. Здесь я буду работать один. А ты, если хочешь, в будке.
Но мне нужно готовиться к выставке.
Мне тоже, Джеймс.
Но мне нравится тут.
И мне нравится тут, так что придется нам обоим приспособиться.
И долго мне там торчать?
Ллойд пожал плечами.
Бери все, что тебе нужно, Джеймс.
Джеймс собрал бумагу, карандаши, краски и кисти и зашагал к хижине, навстречу солнцу, сползавшему в море.
Еда для пикника уложена в корзины, солнце светит вовсю, самый подходящий день для семейной вылазки, а заодно проверить верши для омаров. Утро понедельника, двадцать седьмое августа.
Семейство Маунтбаттенов выезжает из замка Клэссибон, до пирса в Мулламоре в Слайго совсем недалеко, там стоит «Тень V», старый зеленый деревянный катер почти десять метров в длину, достаточно просторный, чтобы вместить лорда Маунтбаттена, его дочь, зятя, внуков-близнецов и их восьмидесятитрехлетнюю бабушку со стороны отца. Море спокойно.
Пол Максвелл, пятнадцатилетний школьник из Эннискиллена, помогает семейству подняться на борт. Он дружит с четырнадцатилетними внуками лорда Маунтбаттена, его наняли на лето следить за катером, держать его в готовности для лорда Маунтбаттена, кузена Елизаветы II, отставного морского офицера.
Пассажиры и продовольствие на борту, запускают двигатель. Лорд Маунтбаттен отводит катер от причала,
