Глава 10
Бомба
Мани просадил все свои деньги за игрой в кости, Ли Отис заснул в углу, подложив под голову мой пиджак, а Элвин встал между мной и Эстер прежде, чем я успел ее поцеловать. Это было к лучшему – я понимал. Но и я, и Эстер – мы оба были на взводе, когда на рассвете зашагали обратно к моей машине. Эстер оставила свою сумочку на переднем сиденье, а Мани захотел, чтобы я отдал ему часть лежавших в багажнике пластинок – для продажи или распространения. Эстер трещала без умолку, как будто ей необходимо было заполнить тишину, чтобы не заходить дальше того, на чем мы с ней остановились.
– Эти дома строились для белых богачей. И цветным не разрешалось тут жить до 1920-х годов. Белые назвали квартал Страйверс-Роу – в насмешку над неграми, старавшимися в подражание успешным белым тоже приобрести здесь жилье. Но он давно уже не модный. Даже не знаю, много ли сейчас охотников здесь поселиться. Да и отдельных домов как таковых в квартале не осталось. Они все поделены на маленькие квартирки. Но для меня это самое лучшее место в Гарлеме, если вы понимаете, о чем я. Мой отец купил эту квартиру для матери. У нее на руках тогда были только Мани и Элвин. Я еще не родилась. Элвин старше меня всего на год. Так что я прожила здесь всю свою жизнь.
Мне еще не доводилось слушать болтовню Эстер. Девушка тоже была взволнована. Под стать мне. Я открыл дверцу со стороны пассажирского места, но Эстер не стала садиться. Достав с сиденья сумочку, она отошла от машины.
– Я подвезу вас. Нет смысла идти до дома пешком по холоду, пусть даже всего один квартал. К тому же пластинки у меня в багажном отделении.
Эстер мгновенно смягчилась и, сев в машину, хлопнула за собой дверцей. А я тыльной стороной руки очистил снег с ветрового стекла. Бо Джонсон купил Глории Майн квартиру. А о жилье для себя – хотя бы на время – не позаботился…
– Она его сестра? – спросил я, заводя мотор и трогаясь с места.
– Что? Кто? – переспросила Эстер, наблюдая за работой дворников, ритмично очищавших стекло от остатков белой каши.
– Глория Майн. Она сестра Бо Джонсона?
– Глория Майн – моя мать, Бенни. Вы же виделись с ней на днях.
Я вырулил на дорогу и направился к рядам желтых домов. Улица была совершенно пустой, а дом Эстер находился на ее северной стороне. Я нагло пересек сплошную линию, и только после этого до меня дошло, что сказала Эстер.
– Ваша мать… – повторил я.
– Ну да. А с чего бы я звала ее «мамой»? – подтрунила она надо мной, а затем указала на свободную площадку перед домом.
Я припарковал машину. Мани, Ли Отис и Элвин поджидали нас на крыльце. Они жаждали увидеть винилы.
– Но… вы написали ту строфу о девушке, поставившей Бо на колени…
Уж не Мод ли имела в виду Эстер? Она внимательно смотрела на меня, сморщив нос, с печальной улыбкой на губах.
– Моя мать очень любила Бо Джонсона. А он ее так сильно не любил. Но, по-моему, из этого не получилась бы такая хорошая песня.
Я пребывал в полнейшем замешательстве.
– Мама и Бо Джонсон были влюблены друг в друга в юности, но мама вышла замуж за другого человека. За отца Мани и Элвина. Он погиб вскоре после рождения Элвина – какая-то авария на доках. Маме потребовалась помощь. А у Бо Джонсона к тому времени уже завелись деньги. Он стал знаменитостью в Гарлеме. Пользовался влиянием. Он помог маме снова встать на ноги, купил ей квартиру, – пожала плечами Эстер. – А когда я появилась на свет, он ушел от нее. Когда мне исполнилось два года, мама вышла замуж за Арки Майна. Через несколько лет родился Ли Отис. Вот так. Вся история семейства Майн в двух словах. Немного путаная, но такова жизнь.
– Вы все носите его фамилию, – пробормотал я; это был не вопрос. Скорее, попытка поддержать разговор.
– Чью? Арки? Да. Так проще. Он стал хорошим отцом для всех нас. Он много работает и замечательно относится к маме. Хотя я ни разу не видела, чтобы он завязывал ей шнурки, – тихо добавила Эстер.
Я заглушил мотор.
– Ваша… мама не объяснила вам, почему она так предвзята ко мне?
– Объяснила… Она сказала, что ваш отец – гангстер. И ваш дядя тоже. Но я это и так знала.
Я чуть не застонал в голос. Это было не мое дело. Вообще не мое. И вмешиваться мне было не нужно. Раз Эстер считала своей матерью Глорию Майн, разуверять ее в этом мне не пристало. Но поведение Глории Майн мне стало понятно. Она небеспричинно стремилась оградить от меня Эстер. Глория думала, что мне все известно. И переживала, что я все расскажу ее приемной дочери. Но раскрывать правду Эстер было бы бессердечно. И, если честно, я боялся. Боялся, что Эстер все смешает в кучу. Уподобит меня Сэлу и отцу, обвинит вместе с ними и не захочет больше со мной видеться. Эта мысль меня тоже страшила. Я не хотел влюбляться в Эстер, не хотел думать об этой девушке. И не желал брать на себя ответственность за нее, связывать с ней свою карьеру. Но именно это и делал. С каждой встречей, с каждой песней, с каждым мгновением, что мы проводили вместе, мы становились все ближе. Как будто некая невидимая нить связывала нас навсегда. Нервные токи прошлой ночи вновь запульсировали в моей груди. Чары спали. Мы с Эстер больше не танцевали, снег перестал казаться волшебным, и реальный мир накрыл меня, как холодное, влажное одеяло. Мани рывком распахнул дверцу Эстер.
– Здесь чертовски холодно. О чем вы тут болтаете? Я хочу видеть пластинки.
Мы с Эстер поспешно вылезли из машины, я открыл багажник и вручил Мани половину оставшихся у меня винилов.
– После сегодняшнего шоу нам нужно будет записать и «Бо Джонсона», – сказал Мани, глядя на мое мизерное «подношение». – Люди ее точно захотят послушать. Я смогу продать по пластинке каждому в Гарлеме.
– Да. Знаю… Она на очереди…
