назад, Юй Жуи.
С соседней лодки с водяными лилиями донеслось женское пение. Когда девушка замолчала, толпа зааплодировала, на столике перед ней появилась куча слитков золота и серебра. Затем куртизанка в лодке-пагоде взяла в руки пипу и наиграла мелодию «Лунная ночь среди цветов на весенней реке»[77], после на флейте заиграла третья. Цяньлун приказал слуге дать ей десять таэлей золота. Затем лодки столпились вокруг красавицы Жуи. Она приоткрыла свои рубиновые губы, обнажив сверкающие зубы, и начала петь под аккомпанемент флейты. Была середина августа, на озере уже было прохладно, но голос девушки возвращал к теплому бризу и благоухающим цветам.
– Какой талант, – вздохнул Цяньлун.
К его великому удовольствию во время пения похожие на капли росы глаза Юй Жуи постоянно смотрели в его сторону. Император любил демонстрировать свои таланты в искусстве, каллиграфии и поэзии, неудивительно, что подчиненные восхваляли любое его занятие. Но то, что красивая женщина благоволила к нему не из-за почтения к титулу, а из-за его души, означало, что она признала его пылкость, приятную внешность и талант. «Знаменитые куртизанки действительно разборчивы», – подумал он. Цяньлун немедленно приказал слуге подарить Юй пятьдесят таэлей золота. Ханчжоу известен как шумный город, и местные добродушные люди делают все возможное для этого ежегодного мероприятия.
Бездельники и ученые из таких отдаленных уголков, как Су, Сун, Тай, Чан, Цзя и Ху, собрались в этот день в Ханчжоу, чтобы либо продемонстрировать свою эрудированность, либо свое величие и богатство. Приближалась полночь, судья приступил к подсчету подарков. Куртизанки и зрители взволнованно перешептывались.
Цяньлун тихо сказал пару слов слуге, тот кивнул и поспешил в ямэнь. Вместо него вернулся статный человек с мешком в руках. Судья закончил подсчет, и все лодки столпились вокруг него, чтобы услышать результаты.
– У госпожи Ли Шуантин больше всего подарков, – объявил он.
С лодок донесся рев, кто-то зааплодировал, кто-то застонал. Кто-то выкрикнул из толпы:
– Подождите, я дам госпоже Бянь Вэньлянь сто таэлей золота!
Другой крикнул:
– Я дам госпоже Ву Чанцзюань пару нефритовых браслетов и десять жемчужин!
Зрители ахнули от изумления, когда увидели, что нефритовые браслеты сияют яркой зеленью, а жемчужины большие и круглые, стоимостью более ста таэлей золота. Похоже, царицей Хуаго этого года должна была стать госпожа Ву Чанцзюань. Подождав некоторое время, судья уже собирался объявить ее имя, как вдруг человек с лодки императора, известный чиновник Хэ Шэнь[78], закричал:
– У нашего господина есть подарок для госпожи Юй Жуи!
Слуга отнес судье три свертка. Император шепотом сказал Хэ Шэню:
– Узнай, как зовут этого судью.
Через некоторое время Хэ Шэнь вернулся и сообщил:
– Судья – талантливый человек из Ханчжоу по имени Юань Мэй[79], рядом – известные ученые из Цзяннаня.
Цяньлун рассмеялся и сказал:
– Я слышал, Юань Мэй любит развратничать, это похоже на правду.
Юань Мэй развернул первый свиток и с удивлением обнаружил, что на бумаге каллиграфией живописно были выведены два безымянных стихотворения Чжу Юньмина[80]. В эпоху династии Мин он был влиятельной фигурой в литературном мире, его ритмика была превосходной.
– Это действительно очень ценно, – восхищенно произнес Юань Мэй.
Сидевший рядом с ним поэт Чжао И[81] встревожился и быстро открыл второй свиток. Он увидел картину, нарисованную Тан Инем[82], на ней была изображена прекрасная девушка с золотой заколкой. На картине стояла печать с надписью «Сокровище коллекции Цяньлуна». Юань Мэй начал подозревать, что в этом подарке кроется что-то необычное, и спросил двух человек рядом:
– Брат Шэнь, брат Чжао, как вы думаете, кто мог прислать эти свитки?
Шэнь Дэцянь[83] был великим поэтом периода правления Цяньлуна, известным как «старый знаменитый ученый из Цзяннани», ведь ему было уже за шестьдесят. Они втроем были известны как «три великих ученых Цзяннаня». Шэнь Дэцянь, отличавшийся зрелым и благоразумным характером, сказал:
– Предлагаю встретиться с ним.
Двое других ученых мужей, приглашенных Юань Мэем, сидели с правой стороны лодки. Одним из них был остроумный и веселый Цзи Сяолань[84], другой – мастер поэзии и живописи Чжэн Баньцяо[85]. Цзи Сяолань засмеялся и сказал:
– Если мы пойдем к ним, люди скажут, что судьи нечестны. Эти два свитка каллиграфии и живописи настолько драгоценны, что госпожа Юй Жуи должна стать победительницей.
– Что насчет третьего свитка? – спросил Чжэн Баньцяо. – Давайте же откроем!
Они развернули третий свиток и увидели фрагмент каллиграфии, под которым не было ни печати, ни подписи, только название – «Написано в манере Чжао Мэнфу[86]»:
«Озеро Сиху чистое, на его плоской глади
Маленькая лодка качается под лучами солнца.
Одинокие зеленые холмы и холодные горы окружают ее,
Белые журавли кружат в небе,
Рядом дышат древние высокие деревья.
Окунитесь в спокойствие,
Взглянув на эту картину».
– Весьма элегантно, но, по-моему, стилю письма не хватает силы, – произнес Чжэн Баньцяо.
– Это почерк императора, – прошептал Шэнь Дэцянь.
Все замолчали. Юань Мэй громко объявил:
– После повторной проверки мы готовы огласить следующее: победительницей становится госпожа Юй Жуи, второе место – госпожа Ву Чанцзюань, третье – госпожа Бянь Вэньлянь.
Юань Мэй и его товарищи еще раз пристально оглядели людей, приславших такие бесценные подарки, но в их лодке и одеждах не было ничего примечательного. Опасаясь, что об этом инциденте донесут императорскому двору, они поначалу даже хотели написать стихи в память об этом событии, но не осмелились и, спокойно сойдя на берег, разошлись в разные стороны.
Цяньлун тоже собирался плыть в ямэнь, но вновь услышал сладкий голос Юй Жуи. Мелодия была настолько очаровательна, что он не смог устоять и сказал Хэ Шэню:
– Иди и позови эту девушку. Но не говори ей, кто я!
– Да, Ваше Величество.
Они приблизилась к цветочной лодке Юй Жуи, и Хэ Шэнь перелез на нее. Через некоторое время он вернулся с листом бумаги и передал его императору, сказав:
– Она написала это и сказала: «Пожалуйста, отдайте письмо вашему господину».
Цяньлун прочел стихотворение:
«Благоухающие ароматы витают над зеленым теремом[87],
Они рассказывают о благополучии шести династий.
Весна только начинается, зелень окутывает все вокруг,
Но только завтра поля будут заполнены цветами».
Почерк был никудышный, а бумага пропитана духами. Цяньлун засмеялся и сказал:
– Зачем приходить завтра снова, если я здесь уже сегодня?
Подняв глаза, он увидел, как цветочная лодка Юй Жуи удаляется. Его внимания пытались добиться бесчисленное количество наложниц во дворце, но им так и не удалось достичь хоть какой-либо близости, а эта женщина сама отвергает его? Однако было странно, что чем непреклоннее она была, тем больше он желал ее. Он быстро приказал:
– Гребите быстрее, догоните ее!
Охранники, видя нетерпение императора, ускорились. Кто-то обладал незаурядными навыками боевых искусств, кто-то глубокой внутренней силой, и все они, верно служа императору, прилагали все свои усилия. Это было почти волшебное зрелище, будто лодка летела над водой, и они быстро сумели догнать Юй Жуи. Цяньлун стоял на носу лодки, его сердце пылало. Он видел, как огни на озере постепенно тускнеют, но звуки флейт и музыки не стихали. Он услышал тихий смех и шепот, доносящийся с цветочной лодки. Император был почти опьянен и вдруг вспомнил строки из стихотворения «Вечная печаль» Бо Цзюйи[88]:
«Опершись на прислужниц, она поднялась, –
О, бессильная нежность сама!
И тогда-то впервые пролился над ней
Государевых милостей дождь».
Когда лодки приблизились друг к другу, ткани цветочной
