хозяевам на металлолом. Остаётся неясным только один вопрос, когда прибудут дополнительные силы, а то, что их вызвали я не сомневался. Плохо было другое, Наташа пуста, это очевидно. Папаша Кац вообще не боец. У меня винтовка и две обоймы по сорок патронов. На этих недоумков может и хватит, но как быть с остальными? Ладно, пора выручать. Я привычно насадил человека в районе груди в нолдовском прицеле на перекрестье и нажал спусковой крючок. Отлетел, замечательно, а вот ещё один с автоматом Калашникова! Нельзя же так размахивать оружием, вдруг выстрелит. Два. Лежит, дрыгает ногами. А это уже тётка с дробовиком, прощай тётка. Будешь теперь охотиться на единорогов.
— Наташа! — я привстал с крыши и помахал рукой. — Бегите сюда, я прикрою.
Чья-то пуля ужалила меня в плечо. Ах, вот вы как? Я перекатился по крыше за пустую бочку и тут же по ней отбили дробь из чего-то крупнокалиберного. Бочка вмиг обзавелась дырами с два пальца. Пулемёт, подонки, нарушаете Женевскую конвенцию. Мне не давали высунуться, и я перекатился обратно и на этот раз мне удалось засечь откуда работает пулемёт. Нет, он не даст им подняться на крышу сарая. Хорошо уйдём по земле. Гнома не хватает, но я сам ему приказал сидеть в засаде. «Одер»
Я спрыгнул с крыши и оставил винтовку на земле. В моих руках появился нож, мне предстояло преодолеть пятьдесят метров до того места, где засел пулемётчик. Три секунды или две, не больше. Удар, голова ещё не изменила свою позицию, но горло располосовано от уха до уха. Всё концерт окончен или нет? Мне навстречу несётся молодая девчонка, юркая и гибкая в руках у неё трёхгранный штык времён первой мировой. Выпад в мою сторону, причём в прыжке и вытянутой вперёд рукой с клинком. Чудом успеваю упасть на спину и провожаю её ударом колена в живот. Девчонка в воздухе группируется как кошка и встаёт на ноги. Класс, вот бы мне так научится. Она тоже клокстоппер, вряд ли после белой, это редкость несусветная, но хороша! Она выхватывает из-за пояса нож с широким лезвием в форме лепестка, таким только убивать и начинает новую атаку. Торопиться, вероятно понимает, что если не успеет, то она покойница. Опять тычок штыком, отбиваю рукой, её лепесток принимаю на свой обсидиановый. Клинки искрят, но держат. Она опять бьёт штыком, но из невыгодного положения, ухожу в сторону. Но еле-еле в каких-то миллиметрах, она по инерции проваливается вперёд. Второй нож опущен к полу, извини детка ты была хороша. Я бью наотмашь снизу вверх, тело ещё движется вперёд, но уже без головы.
Сколько же я с ней возился? Времени в обрез! Выхватываю маузер и уже не разбираясь начинаю палить как в фильме «Лицо со шрамом»! Бах, бах, бах. У них там всё больше автоматы Томпсона. У нас были тоже такие. Скорострельные машинки. Но с моей скоростью не сравнится. Десять патронов из маузера со стороны обычного обывателя, вылетали одновременно, рассыпавшись волшебным образом каждый к своей мишени. На самом деле я даже целился и последний выстрел пришёлся в момент красного мигания. Последние десять секунд, рядом уже никого. Я воспользовался ими запрыгнув на здание бани, и дар кончился. В уши ворвались крики и стрельба, но велась она за забором. Единственный кто там мог отстреливаться, был Гном.
— Наташа, бери у сарая винтовку и прорывайтесь к броневику, — сам я был пуст и увидел на земле автомат. Спрыгнув к нему, я чуть не попал под очередного стрелка. На сей раз стреляли из женских землянок. Автомат я так и не смог взять и стал пятиться на выход. Стрельба за забором стихла, и я побежал к броневику. Выбежав за забор, я увидел драматичную картину. Около броневика лежал окровавленный Гном пытавшийся перетянуть бедро ремнём, а к нему положив автомат на плечо шёл местный. Уж не знаю, как его назвать. Предатель, ренегат, скорее просто уже мур. Наташа побежала за винтовкой и ещё не появилась. Между муром и Гномом осталось десять метров, он стал наводить автомат на моего следопыта. Мне не оставалось ничего другого как кинуть в него серповидный нож жреца. Кинул его горизонтально поверхности, я не знаю, что произошло, но чётко видел, как он летит мимо мужика. На последних же метрах его повело в сторону, и он закончил свой полёт в шее мура. Я где-то читал, что так кидали бумеранги, они за счёт своей формы серпа летят по дуге. Сам того, не зная я кинул бумеранг как заправский индеец. А вот и Наташа с профессором. Глаза у папаши Каца, как у паука во всё лицо, волосы стоят дыбом. Вот так, старичок. Это тебе не в знахарской сидеть чаи распивать и щупать девок.
— Кац больше не вылезет из броневика, — сообщил мне знахарь пробегая мимо.
— Давно пора. Забирайте Гнома внутрь, а я зачищу этот гадюшник.
— Женя, один не смей. Вместе. Их здесь как говна за баней, — крикнула Наташа. — Ложись! — Это уже была истерика. Я обернулся, не понимая зачем ложится, для утех ещё рано вроде, и увидел, как на посадку заходит нолдовский самолёт. А вот и старшие братья, я уже стал забывать о них. С разбегу я оказался в овраге, сбивая Гнома и профессора, нависшего над ним. Все трое мы скатились на дно недоделанного рва. Джон скорее всего хотел здесь возвести замок и окружить его рвом с крокодилами. Наташа была уже здесь. Вовремя мы спрятались по краю оврага полетели комья земли. Нолды стреляли по нам сверху, заходя на посадку.
— Кац тащи парня влево, ближе к броневику. Наташа бегом отсюда на десять метров, — я откопал винтовку Гнома и стёр с неё землю, пропитанную кровью. Папаша Кац смог остановить парню кровь и теперь тащил его подальше отсюда. Нолды сели, самолёт покачнувшись на трёх опорах откинул пандус. Первым кто из него вышел, это был шагающий танк. Здрасьте! У нас тоже они были в багажнике, вот только прежде, чем достать их надо было проникнуть в броневик. А это было затруднительно, сказал бы даже что невозможно. Оператор танка не настроен был с нами играть в догонялки и сходу зарядил ракетами по импровизированной траншее. За секунду до этого я упал плашмя на дно оврага. Удар, меня подбросило, отрывая с земли и снова опустило, засыпав землёй. Больше я ничего не слышал, из ушей потекла кровь. Заебись, привет перепонкам и что самое хреновое сразу двум. Пару дней ничего
