Оскорбленный Глу взял деревянные кастолические четки с маленьким стальным крестиком и завалился в кресло. Цифры — его давние враги, скрывались в лакированных бусинах.
— Раз, — начал он неуверенно. — Два. Хм. Три?
— Пятьдесят шесть… Пятьдесят семь…
— Тридцать три, тридцать четыре…
Эту математическую идиллию прервал звонок радио-замка. Чарли, не переставая считать, взял трубку и рявкнул:
— Кто это? Что?! Я, бля, сейчас нажму кнопку, и вам за спины сбежится десять злобных парней с железными аргументами против розыгрышей. Ты поняла меня, идиотка? Нет, господин Танит ничего такого не заказывал! У него есть свои…
Чарли отнял трубку от пельменного уха и раздраженно жахнул ей об станцию.
— Что там? — спросил Глу, обрадованный, что есть законный повод отвлечься от самообучения.
— Да че-т я даже не знаю, — Чарли отложил деньги. — Какая девка сказала, что пришла убрать номер. А потом… Босс, вы проституток не заказывали?
— У меня есть свои, — негромко ответил Танит, продолжая упражнения. — Расслабься, Чар, это опять дети рабочих развлекаются. Ты их лучший друг.
— Не знаю, — протянул гарзонец. — Какое-то у меня херовое предчувствие. Глу, иди проверь камеру.
Тот сорвался с места как мяч после пинка и улетел в соседнюю комнатушку. Там стоял монитор, передающий видеозапись с улицы. Перед железной дверью никого не было. Ни детей, ни проституток, ни торчков. Ни детей-проституток-торчков.
— Все чисто, — крикнул он.
— Я все равно отправлю кого-нибудь, — Чарли достал мобильный телефон. — Уборка номера, б-лин… Дети рабочих про такое в жизни не слыхивали.
— Семьдесят один, семьдесят два…
Некоторое время гарзонец слушал гудки, озабоченно поглядывая на открытый сейф.
«Абонент не отвечает».
— Где этот Лашанс… Не дай Господь, они там снова раздавили кегу в шесть вечера.
— Камера сдохла! — закричал Глу.
После этого Чарли Вайту, начальнику охраны господина Танита все стало более-менее понятно. Конкуренция — штука такая.
— Босс, собирайтесь, сваливаем, — сказал Чарли, деловито сгребая деньги в спортивную сумку. — Сейчас я вытащу наличку из сейфа и валим задами. Босс слезайте, это не шутки.
Но Танит прилип подбородком к железной перекладине.
— Я не могу, — просипел он.
— Дело воняет хером, босс, прыгайте!
— Я не могу пошевелиться, кретин! — сдавленно крикнул Танит. — Меня что-то держит!
— Глу!
— Че?
— Неси гаечный ключ, быстрее! Эти суки привели волка.
До креплений было не достать. Чарли пришлось повиснуть на своем работодателе и тот замычал от гнева и напряжения.
— Сейчас все будет, босс, потерпите, — обещал гарзонец, пытаясь дотянуться до болтов, которыми был прикручен турник.
Чертово кольцо постоянно срывалось. Глу подбежал и принялся карабкаться на Танита как голодный кот. Тот закричал сквозь зубы.
— Да ты неправильно делаешь, дай покажу! Сейчас, босс, одну минуту!
— Слезьте с меня, уроды! А-а-а-а!
В этот момент внутренняя дверь аккуратно распахнулась. Странность была в том, что открылась она со стороны петель. Те разорвались как бумажные, и со стены посыпалась известка. Тогда в одно из убежищ господина Танита вошла белоснежная фигура, странно изуродованная сферическим горбом; глубокий капюшон медленно качнулся слева-направо, а потом уставился на виноградную гроздь из тенебрийца и его старпомов.
— Ты опять неправильно открыл дверь, — сказала девушка, обращаясь неизвестно к кому. — Черт. Похоже у них численный перевес.
— Что за придурки, — раздался бесплотный голос. — Сними их.
Сверкнули жемчужные стволы и стройные ножки. Чарли и Глу, приближенные господина Танита, встретили быстрый, но крайне непрезентабельный конец. Обоим продырявило черепа, и они шлепнулись на пол застыв в глупых позах. Гаечный ключ сиротливо звякнул, вылетев из омертвевших пальцев.
Сам господин Танит, успевший намочить спортивные штаны, ощутил подбородком вибрацию железа. И вот его уже подняли над полом вместе с вырванной перекладиной. Медленно протащили коленями через коридор к потайной двери. Намеренно проволокли по вверх лестнице, чтобы тело ощутило каждую ступеньку. И оно ощутило. Впереди же был закрытый на карантин вспомогательный цех, полный крыс и заразы. Миазмы гнили здесь буквально сжигали легкие. Грызуны возбужденно пищали. Их крохотные мозги как будто озарила догадка, что скоро здесь будет чем полакомится.
Огромная костерубка ожила в этом омерзительном сумраке, словно призванный дьявол. Зубастые жернова увеличивали обороты, в них падали неосторожные жильцы. Целые семьи, свившие гнезда в неудачном месте, тут же превратились в фарш механической обвалки, категория «В», полнома за килограмм. Образ шкворчащих котлет мгновенно овладел фантазией господина Танита.
— Деньги, — хрипел он. — У меня есть деньги. Я отдам все. Сведу с полезными людьми. Не убивайте.
Он висел над жерлом костерубки. Барабаны смазала крысиная требуха, но те продолжали греметь и скрежетать. Барбаны созданы были молоть, дробить, превращать сущее в пасту. Каждая секунда без новой жертвы расходовала их потенциал.
«Ты знаешь тенебрийца по имени Тутмоз Гисбуди?», — спросил Танита его собственный мозг.
— Нет, — неслышно сказал он из-за грохота. — То есть я его знаю, но косвенно, я никогда с ним не встречался!
Неведомая сила отпустила его, и тенебриец с душераздирающим воплем повис на вытянутых руках. Железная перекладина прочно держалась в воздухе, но могла в любой момент снова поверить в гравитацию.
«К тебе сегодня приходил кто-то необычный?»
— Нет! Сегодня вообще никого не было, мы не работаем по четвергам!
«А если очень-очень хорошо подумать?»
— Да хоть трижды хорошо, никто кроме вас не приходил!
Это была правда.
— Слушайте, если я кому-то перешел дорогу, я этого не хотел. Я готов отдать половину бизнеса, только не убивайте!
Молчание.
— Ну… Забирайте весь! Слышите? Весь! Ну это же не прошлый век, что за гангстерские войны?! Мы с вами деловые люди! Я пригожусь!
Молчание. А потом:
«Сколько раз?»
— Что?
«Сколько раз подтягиваешься?»
Господин Танит был ошарашен этим вопросом, но немедленно выпалил:
— Девяносто шесть! Мой рекорд — девяносто шесть!
«Сделаешь сотню, я тебе отпущу. Не сделаешь — тоже отпущу. Но есть нюанс».
Тенебриец мгновенно уловил суть этого самого нюанса и принялся выполнять условие.
