Сдвинула ногу, машинально пятясь к дверям…
- Если старики проснутся – они покойники. – тоном, словно он говорит о погоде.
Сигарета вспыхивает в темноте, и дым, молочным облаком заполняет пространство между ними. Тихий шорох, пара мгновений, и свет падает на его лицо. Торжествующее. Молчаливое ликование в тёмных глазах, похожих на волчьи.
- Как давно я тебя не видел. – ещё одна затяжка. Плавное движение в её сторону.
Всего несколько слов, брошенных им, замкнули кандалы на тонких запястьях. Щелчок, от которого можно потерять слух.
- Истосковался… - Туз давит окурок об заснеженные перила, и делает шаг к девушке, тем самым учащая и без того сбившееся дыхание. – Поехали домой?
На миг все чувства притупились. Владе показалось, что её рот забит стекловатой, а сознание обволакивал густой топящий в себе туман. Руки сами дёрнулись, выплескивая мужчине в лицо кипяток. Сорвав кандалы.
Стараясь на зацикливаться на яростном шипении, брюнетка срывается с места, пользуясь тем, что Руслан согнулся пополам, пытаясь стряхнуть с себя горячие капли.
Не видя перед собой ничего, она неслась за дом, где пару недель назад, из сарая, нашла лазейку, ведущую за пределы двора.
Нырнула за ящики, неуклюже сбивая на пол банки с соленьями, и вцепилась ледяными пальцами за доски, отдирая их вместе с шифером. Ломая ногти и поскуливая от боли. Протиснулась в щель, цепляясь свитером за срезы. Слыша сквозь шум в ушах его шаги. Он шёл за ней? Или не он?
- Влада! – охрипшим голосом за ее спиной. Это он!
Шерстяная ткань не желала отцепляться, и брюнетка скулит, дергая её на себя. Хруст ниток, и она практически вываливается в сугроб по ту сторону забора.
Засеменила ногами в попытках отползти от стенки сарая, когда мужская рука обхватывает хрупкую лодыжку, затягивая обратно.
- Пусти меня! Отпусти! – бьёт по руке, захлёбываясь в истерике.
Она не напрасно мёрзла в лесу почти месяц назад. Не напрасно терпеливо ждала, когда пройдут эти три недели! Сергей Павлович не напрасно рисковал, отправляясь туда, где его ждала опасность.
Бьёт свободной ногой по его запястью и, наконец, вырывается.
- Дура! – вслед. И утробное рычание.
Плевать. Она сейчас совсем не соображала. Адреналин, ударивший в кровь, говорил ей одно: беги.
И она бежала. Рванулась в сторону леса. Снова. Она знает. Там есть тропа. Вера Ивановна сама говорила.
Ноги вязли в глубоких сугробах, пропуская в «недоваленки» снег. Он трамбовался сильнее, и ноги начинали неметь. Проскочила через небольшой луг, добираясь, наконец, до негустого пролеска. Остановилась, прижимаясь к стволу дерева, и попыталась отдышаться. Господи! За что?! Почему ты проклял меня?!
Вздрогнула, когда за спиной послышался лай, и снова сорвалась с места. Страх. Он гнал её, языками пламени кусая за пятки, и норовя довести до предела. До безумия.
Распахнутые глаза метались между деревьев, вглядываясь в кромешную тьму… и постепенно привыкая к ней. Продолжая бежать, чувствуя, как горят лёгкие. Де жа вю.
Ветер закручивал волосы в жгуты, то и дело бросая их на глаза. Холодно. Она в одном свитере и пижамных штанах. Это конец…
- Влада?! – близко. Слишком близко. Ещё быстрее. Потому что слышит хруст веток за спиной. Ещё.
- Дура! Вернись! Я тебя не трону!
Нет. Это всё кажется. Это сумасшествие.
Брюнетка, не останавливаясь, несётся вперёд, не чувствуя под ногами земли. Только ледяной ветер, скользящий по лицу острыми лезвиями.
Притормозила на пару секунд, пробуя отдышаться. Река… река?
Ещё один рывок до крутого берега. Лай позади становился громче.
Спрыгнула, царапая ладони о заледеневшую землю. Твёрдо? Шаг. Ещё один. Твёрдо…
- Влада, мать твою!
Ещё несколько маленьких шагов по льду. Срываясь на плач. Больно царапающий глотку.
Как же я тебя ненавижу!
- Адам, фу!
Девушка оглядывается, замечая на берегу застывшего ротвейлера, а рядом с ним и Руслана. Кажется, за их спинами показались ещё тени. Он не один. А она одна. Всегда. Чёртов ублюдок.
- Влада… - вкрадчиво. Почти ласково. – не делай глупостей. Прошу тебя… - выставляет ладонь в притормаживающем жесте.
Просишь? Ты меня просишь?! Ненавижу тебя. Миллион раз ненавижу.
- Влада, вернись. И мы всё обсудим. Лёд тонкий. – да, для него. Но её он выдержит.
- Я уже на дне, Руслан. – произносит хриплым голосом, стараясь не плакать. – Я там с тех пор, как в моей жизни появился ты.
- Вернись, детка. – казалось, что он действительно просил.
- Ты не тронешь стариков. – задирая острый подбородок. Думая, что это прибавит ей сил.
- Не трону… - медленно машет головой, сжимая пальцы в кулак. – Я никого не трону. Обещаю. Только вернись назад… лёд недостаточно крепок, Влада…
- Отпусти меня. – брюнетка смахивает с лица волосы и пятится. Осторожно, с каждым крошечным шагом отдаляясь от него всё больше.
- Я пытался. – почти шёпотом в ответ. Ротвейлер беспокойно топтался на месте, ожидая команды «взять».
- Прошу тебя? – надломлено. Глухая ярость тугим облаком обволакивала всё тело. По лицу текли слёзы, тут же примерзая к щекам.
- Влада, я…
Не слышит. Потому что в какой-то миг она слышит только хруст под ногами. И теряет опору, уходя с головой в ледяную воду. В чёрную бездну. Окончательно.
Глава 32
Возможно, однажды он сможет себе объяснить, что именно им движет. Что именно он чувствует по отношению к этой маленькой и бойкой девице.
Едва он успел произнести её имя, как Кротова тёмным вихрем пропала из его поля зрения. Мелькнула в чёрном морозном воздухе, и испарилась, проваливаясь под толщу льда.
- Влада, мать твою!! – крикнул в пустоту Руслан, и дёрнулся вперёд, спрыгивая с откоса, и слыша хруст под ботинками.
- Рус, строй!
Идите на хер! На хер, блять, я сказал!
Рванул к тому месту, где несколько секунд была брюнетка, сваливаясь на колени, и опуская руки в дыру по самые плечи. В надежде нашарить хоть что-то. Ледяная вода проходила сквозь пальцы, разбираясь под кожу. До самых костей. Идиот... ты такой идиот. Словно дичь, загнал девчонку в тупик. Поиграл? Расхлёбывай...
Не сдерживая рычание с примесью крика, Туз вытаскивает руки из реки, и отбивает локтями края, увеличивая отверстие.
- Стоять всем! – орёт в сторону, когда слышит за своей спиной суету. – Твою мать, Кротова, я убью себя! Сука, я достану тебя, и задушу собственными руками!
