class="subtitle">XXVIII, 71
(XIII) Первым из всех злаков сеют ячмень. Мы приведем и дни посева для каждого рода, после того как будет описана природа каждого из них по отдельности[296]. Ячмень у индов — посевной и дикий, из которого у них хлеб отменный и каша[297]. Особенно же любят они рис, из которого приготовляют тисану[298], которую остальные смертные приготовляют из ячменя. Листья риса — мясистые, похожие на листья порея, но более широкие. Высота у него — в локоть, цветок — пурпурный, корень — с двойной округлостью[299]. (...)
XVIII, 96
(XIX) Злаками летними назвали мы сезам, просо, паник[300]. Сезам привозится от индов. Из него они делают и масло. Цвет его — белый. (...)
XIX, 14 и 19–20
(о льне и его разновидностях)
(II) (...) (14) Верхняя часть Египта[301], обращенная к Аравии, родит кустарник, который некоторые называют госси́пион, многие — кейлон, и потому сделанные из него полотняные ткани — кейлинами. Он небольшой и выпускает похожий на мохнатый орех плод, пух которого, из внутреннего волокна, прядется. (...)
(IV) (19) Найден уже даже такой лен, который не уничтожается огнем. Его называют живым, и мы видели салфетки из него раскаленными в очагах у пирующих, а после сгорания грязи — ослепительно чистыми от огня более чем могли бы быть от воды. Погребальные туники царей из него отделяют тлеющий прах останков тела от золы. Рождается он в пустынных, выжженных солнцем местах Индии, где не идут дожди, среди страшных змей, и привык жить раскаленным, редко находимый, трудно ткущийся из-за короткости. Рыжий, впрочем, цвет его сверкает от огня. (20) Когда находят его, он равен по цене превосходным жемчужинам. Греками же он называется асбе́стинон по его, природе. Анаксилай сообщает, что обвитое тканью из него дерево рубится глухими ударами, и они не отдаются. Так вот, этому льну — первое место во всем мире. (...)
XXXI, 77
(XXXIX) (...) Есть и горы самородной соли, как, например, у индов Оромен, в которой она вырубается, как в каменоломнях, возрождаясь, и доход царей от нее — больше, чем от золота и жемчуга. (...)
XXXII, 21–23
(II) (...) (21) В какой у нас цене индийский жемчуг, о котором мы достаточно сказали в своем месте[302], в такой у индов — коралл. Действительно ведь, такие вещи стоят, смотря по убеждению народов. Рождается коралл и в Красном, правда, море, но темнее, также в Персидском заливе (называется он лака[303]); самый лучший — в Галльском заливе вокруг Стойхадских островов и в Сицилийском море, вокруг Эоловых островов и Дрепана. (...) (22) Самый признанный — тот, который как можно более красный и более ветвистый, не шероховатый и не каменистый, и к тому же не полый и не изогнутый. (23) Достоинство ягод[304] его ценится и у мужчин индов не меньше, чем у наших женщин скатный жемчуг. Их гадатели и прорицатели считают, прежде всего, религиозным это ношение для предохранения от опасностей, — вот так они рады совмещать украшение и религию. (...)
XXXIII, 5
(II) (...) Мы пьем из груды гемм и сплетаем из смарагда кубки[305], и нам нравится ради опьянения держать в руках Индию[306]. Золото здесь уже придаток. (...)
XXXIII, 115–116
(XXXVIII) (...) (115) (...) Рубрику греки называют мильтос, а миний — киннабаром. (116) Это оказалось источником заблуждения, вследствие названия «индийский киннабар». Ведь так называют оникровь змеи, раздавленной тяжестью умирающих слонов, когда кровь обоих животных уже смешалась, как мы сказали[307], и нет другой краски, которая с такой особенностью передавала бы кровь в живописи. Этот киннабар очень пригоден для противоядий и лекарств. Но, клянусь Геркулесом, медики, так как миний называют киннабаром, пользуются именно минием, который, как мы скоро, скажем, представляет собой яд[308]. (...)
XXXIII, 163
(о различных видах краски лазурь)
(LVII) (...) Не так давно стали привозить и индийскую, цена которой — 7 денариев. (...)
XXXIV, 145
(о разных видах железа)
(XLI) (...) Однако среди всех видов пальма первенства — у серского железа; серы присылают его со своими тканями и шкурами[309]. Второе место — у парфянского. А другие виды железа состоят не из чистой стали — ведь к прочим видам добавляется более мягкая составная часть. (...)
XXXIV, 163
(XLVIII) (...) В Индии нет ни меди, ни свинца, и она получает их в обмен на свои геммы и жемчуга. (...)
XXXV, 30
(XII) Краски бывают неяркие или яркие[310]. Те и другие получаются такими от природы или от смешения. Яркие, — их предоставляет живописцу заказчик, — это миний, армянская, киннабар, хрисоколла, индийская, пурпурнее. Остальные — неяркие. Одни краски рождаются, другие приготовляются. Рождаются синопская, рубрика, паретоний, мелосская, эретрийская, аурипигмент. Остальные приготовляются(...)
XXXV, 42 и 43
(об атраменте)
(XXV) (...) (42) Некоторые сжигают[311] высушенный осадок вина и утверждают, что, если осадок будет от хорошего вина, этот атрамент имеет видимость индийской. (...) (43) Привозят и индийский из Индии, но я до сих пор так и не смог узнать, как он получается. (...)
XXXV, 44 и 46
(XXVI) (44) Среди остальных красок, тех, которые, как мы сказали[312], из-за их высокой цены предоставляются заказчиками, на первом месте стоит пурпурнее. (...)
(XXVII) (46) После него больше всего ценится индийская. Она привозится из Индии, а представляет собой ил, пристающий к пене тростников. На вид она черная, но при разведении дает удивительное сочетание пурпура и лазури. Другая разновидность ее есть в пурпуродельных мастерских, плавающая на поверхности в котлах, она представляет собой пену пурпура. Те, кто подделывают ее, красят в настоящей индийской голубиный помет, или красят в вайде селинунтскую или кольцовую крету[313]. Испытывают углем: настоящая дает пламя превосходного пурпура и, пока дымится, издает запах моря. Поэтому некоторые думают, что ее собирают с морских скал. Цена индийской — 20 денариев за фунт. (...)
XXXV, 49
(XXXI) Среди всех красок любят грунт из кретулы и не переносят влажный грунт пурпурнее, индийская, лазурь, мелосская, аурипигмент, аппиановая, белила. В этих же самых красках красят воск для той живописи, которая вжигается[314] (...)
XXXV, 50
(...) Теперь, когда и пурпур переходит на стены, и Индия свозит ил своих рек[315], кровь змей и слонов[316], нет никакой славящейся живописи. (...)
XXXVI, 51–52
(о песке для распиливания
