неизбежно возникают в тех случаях, когда колеблющаяся между двумя периодами времени фантазия осознается и в силу этого прикрепляется к определенному периоду. Погруженный в такого рода мысли, я и пришел к своей пациентке, старухе за 90 лет, будучи явно на пути к тому, чтобы в общечеловеческом характере истории Эдипа усмотреть руку судьбы, говорящей устами оракула; затем я совершил ошибочное действие у старухи, или «поднял руку на старуху». Впрочем, этот случай также носил безобидный характер; из двух возможных ошибок – употребить раствор морфина вместо капель или вспрыснуть глазные капли вместо морфина – я избрал несравненно более безвредную. Но все же остается открытым вопрос, допустимо ли в случаях таких ошибочных действий, которые могут повлечь за собой большую беду, предполагать бессознательное намерение, как в рассмотренных нами примерах?
Для решения этого вопроса у меня, как и следует ожидать, нет достаточного материала, и приходится ограничиваться предположениями и аналогиями. Известно, что в тяжелых случаях психоневроза в качестве болезненных симптомов выступают иной раз самоповреждения и что самоубийство как исход психического конфликта никогда при этом полностью не исключается. Я убедился и могу подтвердить это на вполне выясненных примерах, что многие на вид случайные повреждения таких пациентов на самом деле суть именно самоповреждения. Постоянно бодрствующее стремление к самобичеванию, которое обычно проявляется в упреках себе или же играет ту или иную роль в образовании других симптомов, ловко использует случайно создавшуюся внешнюю ситуацию или же помогает ей создаться до тех пор, пока не возникнет желаемое следствие – повреждение. Подобные явления наблюдаются нередко даже в нетяжелых случаях, а роль, которую играет при этом бессознательное намерение, проявляется в целом ряде признаков, например в том поразительном спокойствии, которое сохраняют больные при мнимом несчастии[160].
Из медицинской практики я хочу вместо многих примеров рассказать подробно один случай. Одна молодая женщина выпала из экипажа и сломала ногу. Ей пришлось оставаться в постели многие недели, но при этом бросалось в глаза, как мало она жалуется на боль и с каким спокойствием переносит свою беду. Со времени этого несчастного случая у нее обнаружилась долгая и тяжелая нервная болезнь, от которой она в конце концов излечилась при помощи психотерапии. Во время лечения я узнал обстоятельства, при которых произошел несчастный случай, равно как и некоторые впечатления, ему предшествовавшие. Молодая женщина гостила вместе со своим мужем, очень ревнивым человеком, в имении замужней сестры – в многолюдном обществе сестер, братьев, их мужей и жен. Однажды вечером она показала в этом узком кругу один из своих талантов, протанцевала по всем правилам искусства канкан – к великому одобрению родных, но к неудовольствию мужа, который потом прошептал ей: «Опять вела себя как продажная девка». Его слова запали ей в душу (только ли танцы тому виной, сейчас не важно). Ночь она спала неспокойно, а на следующее утро захотела ехать кататься. Лошадей она выбирала сама, одну пару отвергла и выбрала другую. Младшая сестра хотела взять с собой грудного ребенка с кормилицей; против этого моя пациентка чрезвычайно решительно возражала. Во время поездки она выказывала признаки возбуждения, предупреждала кучера, что лошади могут понести, а когда беспокойные животные и вправду раскапризничались, выскочила в испуге из коляски и сломала ногу, тогда как оставшиеся в коляске вернулись домой целыми и невредимыми. Зная эти подробности, вряд ли можно усомниться в том, что данный несчастный случай был, в сущности, подстроен, но вместе с тем нельзя не удивляться той ловкости, с какой эта дама заставила случай применить наказание, столь соответствующее ее вине. После события она еще долгое время не имела возможности танцевать канкан.
У себя самого я вряд ли мог бы отметить случаи самоповреждения в спокойном состоянии, но при исключительных обстоятельствах они и меня не обходили стороной. Когда кто-нибудь из моих домашних жалуется, что прикусил себе язык, прищемил палец и тому подобное, то вместо того, чтобы проявить ожидаемое участие, я спрашиваю, зачем он это сделал. Однажды я сам прищемил себе очень больно палец, когда некий молодой пациент выразил на приеме намерение (которое, конечно, нельзя было принимать всерьез) жениться на моей старшей дочери, – я-то в то время знал, что она как раз находится на лечении и ее жизни угрожает величайшая опасность.
У одного из моих мальчиков очень живой темперамент, и это затрудняет уход за ним, когда он болен. Как-то утром с ним случился припадок гнева из-за того, что ему было велено оставаться до обеда в кровати, и он грозил покончить с собой (он прочел о подобном случае в газете). Вечером он показал мне шишку, которую получил, стукнувшись левой стороной грудной клетки о дверную ручку. На мой иронический вопрос, зачем он это сделал и чего хотел этим добиться, одиннадцатилетний ребенок ответил словно по наитию: это была попытка самоубийства, которым я грозил утром. Не думаю, чтобы мои взгляды на самоповреждение были тогда доступны моим детям.
Кто верит в возможность полунамеренного самоповреждения – если будет позволено употребить столь неуклюжее выражение, – тот будет этой верой подготовлен к допущению того, что кроме сознательного, намеренного самоубийства существует еще и полунамеренное самоуничтожение с бессознательным намерением, способным ловко использовать угрожающую жизни опасность и замаскировать ее под видом случайного несчастья. Самоуничтожение отнюдь не редкость, число людей, у которых действует с известной силой склонность к нему, гораздо больше того числа, у которых она одерживает верх. Самоповреждения есть в большинстве случаев компромисс между этой склонностью и противодействующими ей силами. Когда и вправду дело доходит до самоубийства, склонность к нему, как выясняется, возникла гораздо раньше, но сказывалась с меньшей силой или в виде бессознательного и вытесняемого побуждения.
Сознательное намерение самоубийства выбирает для осуществления время, средства и удобный случай. Этому вполне соответствует то, как бессознательное намерение выжидает какого-либо повода, который мог бы сыграть известную роль в ряду причин самоубийства, отвлечь на себя силу сопротивления человека и тем самым высвободить намерение от связывающих его сил[161]. Хочу отметить, что это вовсе не праздные рассуждения; мне известно несколько примеров будто бы случайных несчастий (при езде верхом или в экипаже), подробности которых допускают подозрение о бессознательно допущенном самоубийстве. Так, на офицерских скачках один офицер падает с лошади и получает столь тяжелые увечья, что некоторое время спустя умирает. То, как он себя держал, когда пришел в сознание, во многих отношениях поразительно, а еще более заслуживает внимания поведение до этого. Он был глубоко огорчен смертью любимой матери, в обществе товарищей судорожно рыдал, говорил
