— Зачем? — невозмутимым тоном поинтересовался Мокки.
Тилвас ответил ему так, будто это я задала вопрос: обращаясь ко мне, смотря на меня.
— Он хотел жить в тебе, Джемерия Барк. Он готовился овладеть тобой. И хотя у него не получилось, он все еще считает тебя своей добычей. И присматривает за тобой.
Я резко вскочила на ноги. Голова кружилась. Будь я чуть менее ловкой, упала бы назад, в рычащую мглу водопада.
Тилвас потянулся ко мне, чтобы поймать, но я рявкнула:
— Не трогай меня! Отойди!
— Джерри?
— «Подарил», значит, да?! — я металась на краю ущелья, словно кошка, попавшая в западню. — «Подарил мне силу» твой друг, я правильно расслышала? «Овладеть» хотел? Серьезно? «Присматривает»?! Это так теперь называется?!
Тилвас сквозь зубы выругался.
— Я просто так выразился, Джерри, — он вновь настойчиво протянул ко мне руку, с опаской глядя на землю, крошащуюся вниз под моими ногами.
Я зарычала:
— Не вздумай касаться меня, рёхх! — последнее я слово я почти выплюнула, с ужасом чувствуя, что в глазах собираются слезы злости и страха. — Не подходи ко мне, не смотри на меня и только попробуй до меня дотронуться! Я убью тебя, слышишь?! Я действительно тебя убью. Как убила Дерека. Как убью всех, кто посмеет причинить мне боль. Мне плевать, сколько вас, и какие у вас способности. Я вас всех уничтожу, я сотру вас с лица земли — я клянусь тебе, я смогу, только троньте.
— Джерри… — выдохнул Тилвас.
— Мать твою, Джерри, ты уже перебарщиваешь, — скороговоркой выпалил нахмурившийся Мокки.
Я судорожно втянула ноздрями воздух, сама оттолкнула от себя Тилваса двумя руками и побежала прочь.
Быстро. Еще быстрее.
Сквозь полночную долину, под вой далеких волков, по прохладной траве босиком. Мысли путались. Спина горела. В голове я вновь и вновь слышала тихий смех и мурлыкающий голос Дерека: «Дорога-а-а-я…». Ровно с той же интонацией, с какой Тилвас поёт: «Джереми-и-и-и-я…». Их образы начали путаться, соединяться в моем мозгу, воспаленном паникой, болью, усталостью, возможно — банальным безумием человека, однажды попавшего в беду…
В глубине души я всегда знала, что Дерек — на свободе. Что эта сущность никуда не делась, что она бродит по острову, скребет когтями кору старых буков и облизывается на луну. Что ее губы покрыты кровью, а пальцы помнят растерзанные тела моих друзей. Я знала: зло существует.
Но я думала, что я живу в воровской тени, спрятанная от него. Я думала: я в безопасности.
Я бежала до тех пор, пока не споткнулась о какую-то корягу и не упала. Тогда вместо того, что подняться, я свернулась калачиком на влажной земле, закрыла глаза, зажала виски руками и долго, долго беззвучно рыдала во тьме.
«Дорога-а-а-а-я….»
Глава 20. Одеяльные дела
Когда слезы закончились, я продолжала лежать.
Я не шевелилась и только медленно дышала. Вдох на восемь, задержка дыхания на десять, выдох на двенадцать. Спо-кой-не-е… Мысли неслись хаотичным потоком, но вот он становился слабее, уже не грозил утопить. Я старалась пропускать все мимо себя, ни на чем не сосредотачиваться, позволить моей внутренней тишине умыть меня и утешить.
Восемь.
Десять.
Двенадцать.
Не знаю, сколько прошло времени.
Я почти задремала, что здорово, ведь сон исцеляет, но вдруг почувствовала чье-то присутствие. Я резко открыла глаза и увидела Тилваса, стоящего в паре метров от меня. У него в руках было свернутое пуховое одеяло, и артефактор тянулся им вперед, явно собираясь положить на землю — максимально близко ко мне, но не пересекая воображаемую черту. Будто принес корм дикому животному и пытается просунуть сквозь решетку. Брови Тилваса были сведены в одну суровую линию, губа прикушена от старания. Он пытался быть максимально незаметным, и с этим справлялся на ура — я не слышала его приближения, сработала чистая интуиция.
— Я не собираюсь тебе мешать и, конечно, не стану приближаться, Джерри, — после паузы сказал он, обнаружив, что его засекли. — Я просто хотел оставить одеяло. Земля холодная.
— Кинь его мне.
Он кинул. Я поймала. Затем села, тыльной стороной ладони вытерла щеки — наверняка все в красных пятнах — и стала методично разворачивать теплое одеяло. Тилвас бесшумно развернулся и двинулся прочь, его силуэт казался очень черным на фоне поляны, залитой лунным светом.
— Я уйду утром, — сказала ему в спину я. — Не буду заходить в дом Галасы. Прощай, Тилвас Талвани.
Аристократ остановился.
— А как же Мокки?
— Захочет — найдет меня сам.
Тилвас поколебался, прежде чем сказать:
— Ты поняла, что не только он сможет найти тебя, если захочет?
— Угрожаешь? — я приподняла верхнюю губу, будто скалясь на артефактора.
— Нет. Пожалуйста, вспомни еще раз те мои слова, которые тебе так… не понравились у водопада.
Он мог не просить. Они и так проносились у меня в голове снова и снова, никакая медитация до конца не заглушит.
Он хотел жить в тебе, Джемерия Барк. Он готовился овладеть тобой. И хотя у него не получилось, он все еще считает тебя своей добычей. И присматривает за тобой.
— «Присматривает» — не метафора, — сказал Тилвас. — Джерри, тот рёхх чувствует тебя. Ты — его маячок.
— Я поняла это! — шепотом рявкнула я. — Не обязательно повторять по сто раз.
— Не обязательно уходить.
— Зато тебе — обязательно. С этой поляны. Сию секунду. Все, что от тебя требовалось, аристократишка, это вежливо ответить мне «прощай» и свалить на все четыре стороны, а не задерживаться для долгих разговоров. Все, мы уже не союзники. Я знаю, кто хочет меня убить, мне этого достаточно. Ты тоже знаешь — с моей помощью. Супер, сделке конец, я больше на тебя не работаю.
— В таком случае, я хочу с тобой расплатиться, — сказал он.
Вот сволочь Тилвас Талвани: не уходит и не уходит, зараза такая. Плюс, как специально, выглядит очень усталым, абсолютно человеческим без всяких там примесей, смотрит проникновенно. И слабачка я: поддаюсь, отвечаю, забываю, что он — враг.
— Кстати, ты так и не сказала, чего ты хочешь в оплату.
— Ничего мне от тебя не надо. Считай это благотворительностью сирым и убогим. Поломанным и скоро сломающимся вновь. В двойном объеме. Ты должен был сдохнуть, а сам взял взаймы у жизни, Тилвас, и теперь расплатишься двумя душами вместо одной, поздравляю. В чем-то это даже справедливо. Неужели хитрый лис не знал, что за все прилетает ответочка?
Вот тут я все-таки дотянулась до его больного места. Глаза Тилваса потемнели, губы сжались. Он резко опустился на корточки — то ли чтобы оказаться на одном уровне со мной, то ли повинуясь какому-то лисьему инстинкту — и подался мне навстречу таким плавным и стремительным движением, что два метра как-то внезапно превратились в один.
