А Кирилл был… Кириллом. Рано или поздно он свалит вину за смерть Насти и Дениса на кого-нибудь другого. Возможно, на саму Саран. Так ему будет проще. Это естественно. А еще он скоро поймет, что приказы Пхатти больше не имеют значения. И что будет тогда… Шесть лет бок о бок, не смея преступить границ, зная, что его ждет отказ, а в случае повторной попытки — наказание или изгнание. Но теперь запрет ничего не значил. Воля Пхатти больше не защищала Саран. И рано или поздно Кирилл это осознает.
Магия оберегает лису от смерти. Возможно, от тяжких увечий. Но вот разнообразные проявления любви, наоборот, провоцирует. А за шесть лет у Кирилла могло скопиться много… фантазий. Наиболее разумным шагом было оставить его, сбежать. В идеале — сделать вид, будто шаман Эргенте до нее добрался, а тем временем принять истинный облик и исчезнуть. Если Кирилл станет думать, что ее еще можно спасти, он ни перед чем не остановится. Скорее всего, у него ничего не выйдет, но это даст ей время… Может, без бабочки шаман ее не найдет?
Мысленно перебирая варианты, Саран проверяла, что проклятая подвеска сделала с ее сумкой. Подкладка с одной стороны полностью оплавилась и покрыла все внутри слоем липкой черной сажи. Зубья расчески скривились из-за жара, и Саран даже не смогла привести волосы в порядок. Но больше всего пострадали кошелек и его содержимое. Искусственная кожа «потекла», потом, остывая, намертво слиплась. В процессе она зажевала купюры и похоронила заживо кредитные и дисконтные карты. Саран попробовала высвободить пятисотенную бумажку, но безрезультатно. Только руки испачкала. Пришлось рвать. Вроде бы в банке должны принять банкноту, если сохранилось больше половины и виден номер? Да только едва ли представится возможность заглянуть в банк.
Кирилл вез ее в какое-то новое секретное место. Он был слишком зол, чтобы отвечать на вопросы. На все попытки Саран начать разговор, он хмыкал, дергал подбородком и выдавал односложные реплики. Ей хотелось пить, у нее бурчало в животе от голода и в конце концов начало колоть в висках, пальцы были перепачканы сажей, на голове словно вороны ночевали… Но самым разумным было сидеть молча и ждать, и поэтому Саран молча ждала.
И думала.
Мысли были нерадостными. А если уж совсем прямо — тошно делалось от таких мыслей. Еще несколько дней назад Саран и вообразить не могла, что Олег предаст ее. Она всегда подспудно ожидала чего-то подобного от Пхатти, но не от его главного шамана. А выходит, ей не только приказали очаровать наиболее известного и опасного из охотников на духов, но в завершении еще и выдали ему “право на отстрел”. Идея, скорее всего, принадлежала Олегу, Пхатти просто не стал вмешиваться.
Но теперь он не будет сидеть сложа руки. Олег мог творить что пожелает, а в ответ получить лишь кислую мину, но ни Кириллу, ни Саран амнистия не грозила. При случае демон припомнит все: от неудачных попыток задурить голову Луиджи до перестрелки в «штабе». За любое несоблюдение приказа верховный демон мог вытурить с территории. Но, увы, за убийство подданной одним изгнанием не отделаешься.
Вокруг Насти крутилась вторая стайка неприятных мыслей. Во-первых, ее смерть теперь выглядела абсолютно бессмысленной. Во-вторых, выходило, что она заранее чувствовала надвигающуюся опасность, знала, что исходит она от Олега, и даже пыталась что-то сделать: вызвала Дениса, получила необходимую на первое время сумму, возможно планировала что-то… Если бы только Саран заставила Дениса рассказать все, что ему известно. или хотя бы уделила вопросу чуть больше времени, не хватаясь за самые простые объяснения. В-третьих, ни о каком торжестве справедливости больше и речи идти не могло. Нелли, Горан, Настя, Денис… список жертв продолжал расти.
Саран была готова сдаться. Это, пожалуй, оказалось самой неприятной из всех мыслей. Только два дня назад она доказывала Пхатти, что найти и наказать убийцу просто необходимо, она не боялась спорить с демоном и даже договариваться за его спиной с приезжим охотником. Но тогда ей самой ничто не угрожало. А когда ничем не рискуешь, можно сколько угодно играть в благородство, честность и мнить себя этаким защитником слабых. Теперь же пришлось напомнить себе о старой мудрости: лисы не бывают героями. Лисы пекутся только о собственном благополучии.
Прости, Нелли. Но ты уже мертва, тебя невозможно спасти, тебе нельзя помочь. Думать в первую очередь надо о живых. И потому Саран думала о себе. А еще — немного — о Кирилле. Об угрозе, которую он представлял. И совсем капельку — о том, что Кирилл не сделал ровным счетом ничего, чтобы вызвать подозрения. Пошлыми шутками он сыпал и раньше, и он никогда не скрывал, что ему нравится смотреть на Саран. Но только сегодня она впервые испугалась чего-то с его стороны. Паранойя? Тревога, которую зародил кошмар, и от которой даже наяву не так-то просто избавиться? Возможно, возможно…
Саран не сразу поняла, что едут они не в Москву, а куда-то на восток, огибая город по большой дуге. Она снова не стала ни о чем спрашивать. Похоже, Кирилл знает, что делать… И если она все-таки доверяла Кириллу, лучше не лезть… Если доверяла. А если нет — на первой же остановке стоит отказаться от тела, принять истинный лисий облик и удирать со всех ног в ближайший лес. От Луиджи Эргенте и его шамана это ее, конечно, не спасет, но убережет от прочих опасностей. Слава Ночной Заступнице, люди больше не держат под рукой луков, а собак сажают на цепь.
Кирилл свернул с шоссе на проселочную дорогу. Сверху нависали ветви давно не стриженых деревьев, справа тянулся лес, слева — бетонный забор. Но места не казались совсем необитаемыми: дорога была без явных выбоин, не расползалась, не заросла травой, забор, хоть и хмурого серого цвета, был чистым и на удивление ровным — ни один сегмент не покосился. Да и в лесу не видать бурелома или мусора. Однако до первого указателя пришлось ехать больше километра. Стрелка, с подписью “Санаторий «Октябрьский»”, указывала направо, дорога и забор сворачивали туда же.
Санаторий «Октябрьский». Когда-то Саран о нем слышала… Мельком, в связи с каким-то маловажным событием. Кажется, это было несколько лет назад…
Саран резко обернулась к Кириллу:
— Мы едем к Татии?!
Это было отличным поводом прервать молчание.
— Откуда ты знаешь, что она здесь?
Кирилл тут же насторожился. И неудивительно. Люди Пхатти всегда болезненно реагировали, когда речь заходила о Костлявой. И это несмотря на то, что речь о ней заходила часто.
— Вроде бы кто-то когда-то упоминал этот санаторий.
Несмотря на широкую известность Татии, информация о ее месте обитания держалась в строжайшей тайне. Но однажды Даша проговорилась… В то время, три с половиной года назад, о Татии Костлявой еще мало кто знал. Саран с Дашей только-только основали «Гондвану» и активно искали площадки для выступлений: в ресторанах, клубах и домах отдыха. От последних, впрочем, Леха отказался наотрез: публика, состоявшая в основном из пенсионеров и семей с маленькими детьми, его категорически не устраивала. По сути он был прав, и Даша не стала настаивать, только вздохнула, мол, такой повод познакомиться с Татией пропадает!
