— Сомлел, сердешный, — по-бабьи всплеснул ладошками «мастер». — Как родиной торговать, так все смелые, а как отвечать, так сразу в кусты. Ладно уж, в принципе, я готов рассмотреть версию нашего уважаемого полковника. Машину ты на самом деле в море грохнул и даже героизм проявил, недаром же сама королева наградила. А карты тебе подбросили враги, завистники подлые.
— Какие враги?
— Да хоть жена майора Грибса, которую ты обхаживал, — пошловато хихикнул Юргес. — Строго между нами, я тебя понимаю. Но и ты её пойми. Не устояла перед таким красавцем, поддалась женской слабости, изменила мужу.
— С кем изменила?
— Так с тобой же, — ласково растолковал особист. — А тут — бац! — а ты женишься на кузиночке. Вот и взыграло ретивое, подбросила тебе карты обиженная любовница, чтоб под трибунал подвести, отомстить, значит. Если на госпожу Грибс поднажать, она сознается. Ей-то чего? Майору, правда, за шалости жёнушки отвечать придётся, ой придётся. Но ведь последней собаке известно, что дамочка от муженька только и мечтает избавиться…
— Да не знаю я никакой Грибс! — всё-таки не выдержав, рявкнул Карт.
Крайт сжал кулаки так, что перчатки скрипнули — не помогло, в голове всё равно море шумело, не давая думать, мешая понять, что происходит.
— Главное, что она тебя знает, сынок, — ощерился особист. — Ладно, объясню на пальцах. Выбор у тебя простой. Ты продолжаешь рыпаться, орать про свою невиновность — тогда мы тебя арестовываем. Тюрьма, адвокаты, туда-сюда, в итоге расстрел. Понятно, что от чести лейтенанта Крайта ничего не останется. Ты же шпион, мразь, врагам корону продавший. Есть второй вариант: ты признаешься, что соблазнил бедняжку майоршу. В итоге опять же трибунал, но скоренький. И дело закончится не расстрелом, а всего-то каторгой.
— Почему каторгой-то? — прогудел полковник.
— А как же? Оскорбление вышестоящего офицера, нарушение устава.
— Устав не Святая книга, в ней про чужих жён ничего не написано, — тяжело хмыкнул Дед.
— Найдём, — заверил его хорёк, — может, дамочка карты-то ему не только из ревности подкинула? Может, шантажировал он её? Это ж надо майоршу порасспрашивать. Но если ваш мальчик будет умницей, то дело закончится к взаимному удовольствию. Обойдёмся семью-десятью годами каторги, не больше.
— Вы говорили про третий вариант, — хмуро заметил полковник, головы так и не поднимая.
— Ах, ну да! Вот спасибо, напомнили, а то ведь совсем из головы вон! — обрадовался Юргес. — Небо учит нас прощать чужие ошибки, а королева — быть бережливыми. Терять блестящего офицера, пилота, не побоюсь такого слова, первопроходца воздушного океана — это чистое расточительство. Потому вы можете написать прошение о переводе, скажем, в эскадрилью С, испытателем. Послужите короне, искупите, так сказать, ущерб, ей нанесённый. Годика через три вернётесь, да начнёте карьеру с того места, на котором притормозили. Заодно получите бесценный опыт.
— Эскадрилью С… — невесть зачем повторил Карт.
— Понимаю, — закивал хорёк, — далековато, да и условия не курортные, совсем не курортные. Работёнка опасная, новые аппараты испытывать — это вам не куличики печь. Жёсткий режим секретности, опять же. Но ведь расклад-то совсем иной выходит. Да и о своей невесте подумайте, в конце концов. Ну, хорошо, упрётесь вы сейчас рогами, попытаетесь доказать свою невиновность, примите приговор, так сказать, с гордо поднятой головой. А ей каково придётся? Мало, измучается бедняжка, так ещё и останется соломенной вдовой. И кого? Предателя, расстрелянного шпиона! Или того хуже, мужика, угодившего на каторгу из-за чужой бабы! Ну?
— Расклад, значит? — Крайт двумя пальцами растёр переносицу. — Да, расклад.
— Чего мне конвойным-то сказать? — заботливо спросил Юргес. — Они, наверное, измаялись под дверьми ждавши. Вызываем карету и в камеру едем? Или сначала на квартиру, вещички собрать, а потом прямиком на кораблик?
— Пиши прошение о переводе, парень, — посоветовал полковник, пододвигая Карту лист бумаги и чернильницу.
На лейтенанта Дед по-прежнему не смотрел.
— И письмишко невесте своей черканите, — встрял особист, — я передам, не сомневайтесь. Нелюди мы, что ли? Всё понимаем, к нам по-хорошему, так и мы навстречу идём.
— Не стоит, — слова выговаривались с трудом, не желали выдавливаться из горла. А вот рука, которой он к себе чистый пока лист подтянул, виделась слишком чётко, будто чужая. — Не говорите ей ничего. Одних моих похорон с неё хватит.
* * *
Слушать лепетание лакея Грег не стал, просто отодвинул слугу в сторону и, забыв постучать, вломился в кабинет.
— Господин Крайт! — начал с порога. — Карта…
— Уже увезли? — Берри отложил перо в сторону, устало растёр шею. — Ну что ж, славно, славно.
— Вы… Так это… — промычал парень, обалдело хлопая глазами.
— Удивительное случается, — хрипло и коротко рассмеялся Крайт. — Спешите видеть! Только сегодня и только сейчас: мастер Сартос, потерявший дар речи. Сопляки, щенки! Думали, к вашим выкрутасам не готов? Да я на десять шагов просчитываю, а вы и на один не способны! Сядь! И мимо стула не промахнись, молокосос!
Предупреждение оказалось вполне своевременным — Грег на самом деле едва мимо сиденья не промахнулся, пришлось за подлокотники хвататься, чтоб на пол не сползти.
— Так на что мой любезный племянничек согласился? — спокойно поинтересовался старик.
— Я не знаю. Нам не дали и словом перекинуться, Карта увели…
— Идиоты, — кажется, даже довольно усмехнулся Берри. — В какой карете его увезли, в арестантской или обычной? Что вылупился? Окна у экипажа были?
— Д-да. Кажется. Нет, точно да.
— Нет, точно да, — передразнил Крайт, снова подцепил перо, прокрутил в узловатых пальцах, не замечая, что чернилами пачкается. — Это хорошо, а то ситуация грозила стать слишком уж неприятной. Значит, не совсем голову отшибло. Может, и поумнеет со временем. Ты, когда твой дружок обратно явится, посоветуй гордость-то подальше засунуть, мы и помиримся, заживём дружно.
— А когда он вернётся? — неуверенно, эдак по-детски спросил Грег.
— Откуда ж мне знать? Не скоро, думаю. Ну да всем нам это только на пользу пойдёт.
— Ну, знаете… — заторможено покрутил головой Сартос. — Я в ваши дела никогда не лез да помалкивал. Вы ж меня практически вырастили, дома-то реже бывал, чем тут и в поместье. Потому и считал: права не имею…
— Правильно считал, — кивнул старик.
— …только это слишком! Не знаю и знать не хочу, что вы там задумали, но наверняка не хотите, чтобы Тиль узнала: это всё ваших рук дело!
— Сядь, говорю, — кажется, Берри даже зевнул, не разжимая челюстей. — Никуда ты не пойдёшь.
— Интересно, как вы меня остановите?
— О небо! — Крайт закатил глаза, брюзгливо губами причмокнул. — До чего ж вы все одинаковые! Валяй, иди. А потом можешь сразу же к крошке Мими отправляться.
