Истеричный смех булькал в горле. Я сглотнула, и звук превратился в хныканье. Шум становился громче, ближе, оттеняемый теперь новым звуком. A... щелчок.
Клик–клак–клик–клак.
Что это было?
Ты собираешься сидеть здесь и выяснять?
Я коснулась кляпа, но не смогла развязать ленту, так что я сдалась и вернулась к возне с веревкой вокруг ног, кончики пальцев двигались столь быстро, что веревка врезалась в кожу. Я нащупывала свободные концы на каждом узле и, ничего не добившись, продолжала двигаться дальше…
Вот он. Свободный конец.
Я работала с узлом, потянула за один край, затем за другой, ища тот, что развяжет узел. Я полностью сосредоточилась на работе, не обращая внимания на звуки.
Я попыталась захватить пальцами участок с узлом, и тут что-то затрещало прямо около меня. Хруст, затем клик–клак.
Сильный заплесневелый запах заполнил мои ноздри. А затем ледяные кончики пальцев коснулись моей руки.
Что-то во мне просто... вышло. Маленькая струйка влаги потекла вниз по ноге, но я почти не обратила на это внимание. Я сидела там, парализованная, пытаясь не двигаться, и напряглась так сильно, что челюсть начала болеть.
Я слышала глухой шум, хруст, щелканье, казалось, что меня окружили. Еще один звук стал громче. Длинное низкое хныканье. Мое хныканье. Я попыталась прекратить плакать, но у меня ничего не вышло; я могла лишь сжаться калачиком, испуганная до такой степени, что в голове не осталось ни одной мысли.
Тогда оно снова тронуло меня. Длинное, высохшее, холодное, подобное пальцам, что-то щекотала мою шею. Непонятное щелканье, треск, хруст – каждый волосок на моем теле встал дыбом. Звук повторялся, пока он стал не звуком, а словом. Ужасное искореженное слово, которое не могло издать ни одно человеческое горло, одно слово, повторяемое до бесконечности.
– Помоги. Помоги. Помоги.
Я рванула вперед, подальше от этого. Лодыжки все еще были связаны, и я шлепнулась лицом на пол, затем привстала на четвереньках, двигаясь со скоростью, на которую была только способна, к той далекой двери.
Шуршание, грохот, хруст раздались с другой стороны.
Еще один.
О, Боже, кто они? Сколько их там?
Это не имеет значения. Просто иди!
Я ползла, пока не оказалась у двери. Кончики пальцев нащупали дерево. Я толкнула. Дверь не сдвинулась с места.
Заперто.
Я чуть отползла и начала бить кулаками в дверь, кричать, стучать, звать на помощь.
Мою голую лодыжку схватили холодные пальцы.
Глава 28
МОЯ РУКА НАЩУПАЛА ЧТО-ТО, лежащее в грязи. Спичечный коробок.
Я схватила его и нашла крышку. Я вытащила спичку, затем перевернула коробок, пальцы начали искать полоску для зажигания. Вот она.
– Помоги. Помоги. Мне.
Я сделала паузу, задрожала и пнула связанными ногами, чтобы избавиться от хватки, и уронила спичку. Я остановилась и начала шарить в грязи, пытаясь нащупать ее.
Достань другую!
Я достала. Снова нашла полоску для зажигания. Зажала спичку между пальцами и... и поняла, что я понятия не имею, как ее зажечь. Откуда мне знать? В лагере только вожатые разжигают костер. Я никогда не курила. Я не увлекалась свечами, как другие девочки.
Ты должна была делать это и прежде.
Может быть, но я не помнила...
Кому какое дело! Ты видела это в кино, не так ли? Разве это тяжело?
Я снова зажала спичку, черканула... и сломала ее пополам. Я вытащила другую. Сколько их там? Немного — это был тот же самый коробок, который Рей использовала в первый день, когда я застукала ее за жжением спичек.
На сей раз я взяла спичку ниже, около головки. Черканула. Ничего. Я черканула снова, и спичечная головка вспыхнула, обжигая кончики пальцев, но я не отпустила ее. Пламя горело ярко, но испускало слишком мало света. Я могла различить руку, но кроме нее — темнота.
Нет, там, справа, что-то было, двигалось по грязи. Я могла разобрать лишь темный силуэт, волочащийся ко мне. Большой и длинный. Что-то вытянулось. Это было похоже на руку, запачканную в грязи, с практически белыми, длинными пальцами, блестящими на земле.
Руки вытянулись вперед, схватили грязь, затем подтащили тело. Я смогла различить одежду, разорванную одежду. Запах грязи и чего-то сырого заполнил мои ноздри.
Я подняла спичку еще выше. Оно подняло свою голову. На меня уставился череп, полосы почерневшей плоти и покрытые коркой грязи волосы свисали с него. Пустые глазницы смотрели в мою сторону. Челюсть открылась, зубы застучали, оно попыталось заговорить, произнося только ужасный, гортанный стон.
– Помоги. Помоги мне.
Я кричала через кляп столь громко, что уже решила, что голова взорвется. Мочевой пузырь стал легче. Я уронила спичку. Она упала на землю, затем погасла, но не раньше, чем я увидела, что костяная рука достигла моей ноги и второго трупа, скользящего около первого.
Одну секунду я просто сидела там, сотрясаясь в конвульсиях от страха, мои крики были чуть отчетливее скрежета. Тогда та рука схватила мою ногу: ее сжала холодная кость, клочья рваной ткани коснулись кожи. Даже если я не могла видеть это, я могла все представить, и моего воображения было достаточно, чтобы остановить крики в горле и придти в себя.
Я дернулась, ударила ногой и затряслась, так как попала в цель и услышала сухой треск. Отстранившись, мне удалось разобрать, как кто-то произносит мое имя, уговаривая остановиться.
Я попыталась стянуть кляп, но мои дрожащие пальцы все еще не могли найти край. Я сдалась и поползла как можно быстрее, пока шум, хруст и яростное шипение не стало тише.
– Хлоя! Остановись, – освещенный тусклым светом, надо мной вырисовывался темный силуэт. – Это…
Я пнула так сильно, как только могла. Услышала шипение от резкой боли и проклятия.
– Хлоя!
Пальцы схватили мою руку. Я вырвалась. Другая рука схватила меня и дернула, лишая равновесия.
– Хлоя, это – я. Дерек.
Я не знаю, что затем сделала. Я думаю, что, возможно, упала в обморок в его руки, но если я так и сделала, я предпочитаю не помнить об этом. Я помню чувство, как кляп отлетел в сторону, затем тот ужасный «дум–дум» и звук карабканья.
– Т–т–там…
– Мертвые люди, я знаю. Они, должно быть, были похоронены здесь. Ты случайно подняла их.
– П–п–подняла…
– Позже. Прямо сейчас тебе нужно…
Снова глухой звук, и я смогла увидеть их — в моем уме — ползущие вперед слабые тела. Шелест их одежды и высушенной плоти. Грохот и хруст их костей. Их души заперты внутри. Их души в ловушке их трупов…
