— Едва ли он стал бы так рисковать, принимая во внимание то, что с ним была жена.
— Да, это его и остановило, — согласилась Мегги. — И вообще он, человек неглупый, понимал, что, выдворив из музея пруссаков, ничего не добьется. Но Росси — настоящий воин, и я видела, как трудно было ему подчиниться обстоятельствам. Боюсь, что он не создан для темных дел. Тот, кто решил бы вовлечь его в заговор, должен был сто раз подумать: неосторожным словом или действием Росси мог бы провалить все дело.
— А как насчет Варенна с его столь романтичным замком? — спросил Рейф с сардонической усмешкой в голосе.
Мегги не могла сдержать улыбки. Нашел к кому ревновать!
— С ним я бы постаралась никогда не иметь дел. Граф столь двуличен, что сразу и не поймешь: то ли он замешан в заговоре, то ли ведет себя так потому, что по-другому не умеет.
Игнорируя ее легкий тон, Рейф мрачно заметил:
— Я чувствую, что тучи сгущаются. Об одном прошу Бога, чтобы он указал нам, откуда ждать ветра.
— Знать — еще не значит предотвратить, — ответила Мегги с выстраданной мудростью. — Не знание спасает в бурю, а гибкость. Те, что не умеют гнуться, ломаются.
— Это в мой огород камень? — спросил Рейф, приподняв темную бровь. — Вспомни, как цветы наклоняются перед бурей. Но, увы, это не спасает: ветер или рвет их с корнем, или обрывает лепестки.
— Не стоит увлекаться аналогиями, ваша честь, — сухо заметила Мегги. — Кто-то может сравнить меня с розой в лучшую пору цветения, но мне удалось пережить такие свирепые бури, которые вам и не снились.
Экипаж остановился возле дома Мегги. Рейф последовал за спутницей.
— Мы давно не играли в шахматы. Закончим партию? — предложила Мегги, чтобы развеять дурное настроение своего кавалера.
Игра была странной: партнеры проявляли поразительную беззаботность.
После очередной глупости со стороны Мегги Рейф объявил шах.
Черный слон угрожал белому королю. Чтобы спастись от шаха, Мегги пошла конем так, что он преградил дорогу черному слону. Если бы Рейф взял коня, она бы съела его слона, восстановив таким образом баланс сил, да и король был бы в безопасности.
— Люблю коней, — промурлыкала она, — они так хитро ходят…
— Как и вы, графиня?
Удивленная резкостью тона, Мегги встрепенулась, запальчиво ответив:
— А чего ты хочешь? Я ведь шпионка, и хитрость — моя профессия.
— Так пожертвует ли белая королева собой ради белого короля?
Рейф буквально впился в нее глазами. Разговор не имел никакого отношения к шахматам. Черты лица его заострились, чувствовалось, что он едва сдерживается.
Мегги давно ожидала чего-то подобного.. Не таким уж легким человеком был Рейф Уайтборн.
— Рейф, что ты хочешь этим сказать? — спросила она, поджав губы.
Вместо ответа он передвинул по доске черного короля, сбив белую королеву.
— Этот ход не по правилам, — с нажимом произнесла Мегги. — Чего ты хочешь?
Рейф взял в руки белую королеву и черного короля и убрал их с доски.
— Только одного, Мегги. Я хочу, чтобы белая королева не жертвовала собой ради белого короля. Хочешь ты этого или нет — я вывожу тебя из игры.
Глава 13
Мегги уставилась на Рейфа в полном недоумении.
Что на него нашло?
— Ты выводишь меня из игры? С какой стати?
Можешь выражаться более ясно?
Рейф в гневе смахнул с доски шахматы. Фигурки рассыпались по персидскому ковру.
— Я говорю о тебе и твоем любовнике Роберте Андерсоне, разве не понятно?! — выпалил он, словно дал пощечину. — Да, о твоем любовнике, предателе и шпионе!
Мегги поднялась так резко, что едва не опрокинула кресло.
— Ты не знаешь, что говоришь!
Рейф тоже встал, возвышаясь над ней всей громадой своего роста. Куда подевался воспитанный, уравновешенный человек! Сейчас Рейф был сплошным сгустком гнева.
— Знаю, леди-куртизанка! Я знаю, что он приходил к тебе поздно ночью, знаю, что ты говорила с ним, хотя Люсьен запретил тебе иметь дело с кем-то, кроме меня!. Запретил общаться с членами британской делегации!
Мегги опустила глаза.
— Я играю в эти опасные игры уже давно, — сказала она как можно мягче, — и имею в подобных делах куда больше опыта, чем ты. Я работаю с теми, кому доверяю.
— И даже если те, кому ты доверяешь, не достойны доверия? Твоего дружка видели с генералом Росси. Я сам был свидетелем его общения с Генри Лемерсье в кафе «Мазарин». Возможно, именно тогда и обговаривался план покушения на Кэстлри.
В первый момент Мегги растерялась, но уже в следующую секунду нашлась с ответом:
— Это еще ничего не доказывает. Шпион может говорить с кем угодно, не только с благонамеренными гражданами.
Рейф обошел вокруг стола, вплотную приблизившись к Мегги.
— Значит, ты допускаешь, что он шпион?
— Не допускаю, а знаю! Мы много лет работаем вместе.
— Значит, ты и спишь с ним уже много лет, — сказал Рейф, и глаза его стали словно льдинки. — Ты знаешь, на кого он работает?
— На Британию, на кого же еще? Он такой же англичанин, как и я.
— Даже если Андерсон — англичанин, это не значит, что он работает на Британию. Часто служат тому, кто больше платит. А тебя он просто использует. — Подозрительно прищурившись, Рейф спросил:
— А ты уверена, что он англичанин?
— Да ты просто самонадеянный болван! — вспылила Мегги. — Твои обвинения абсурдны, и я не желаю тебя больше слушать!
Мегги отвернулась, но Рейф поймал ее руку и резко развернул к себе.
— Абсурдны? Тогда откуда у тебя деньги? Кто оплачивает твои наряды, экипаж, дом?
— Я оплачиваю, — ответила Мегги, вырывая руку, — деньгами, которые платит мне британское правительство.
— Тебе приходят счета прямо из Лондона?
— Нет, — замешкалась Мегги. — Деньги я получаю через Роберта. Так и есть.
— Я списался с Люсьеном и выяснил размеры твоего жалованья. Выходит, что за двенадцать лет ты получила всего пять тысяч фунтов, а этого мало, чтобы жить так, как живешь ты.
Мегги была поражена до глубины души, но сдаваться не желала.
— Может, лорд Стрэтмор и платит мне гроши, но Роберт, возможно, работает и на другие британские агентства, которые оплачивают его, а значит, и мой труд более щедро.
Несмотря на безапелляционность ее утверждения, Рейф заметил, что Мегги в растерянности. Не снижая натиска, он продолжил:
— Я восхищен твоей преданностью Британии. Тем не менее факты говорят, что именно Андерсон есть то самое слабое звено в британской делегации, и я почти убежден — он замешан в покушении на министра. Для меня одно только неясно: знала ли ты, что работаешь на врага, или все дело в твоей наивности?
