Раскол между магнатами и Гранвелой, который стремительно развивался после отъезда Филиппа, отражал более широкий раскол в нидерландском обществе между структурами власти и системами патронажа. Гранвела обладал солидной базой поддержки в судебной администрации, среди части духовенства и со стороны одного или двух крупных магнатов — особенно Филиппа де Круа, герцога Арсхота, и Жана де Линь, графа Аренберга[54], — которые были противниками Оранского. Но недовольные знатные сеньоры обладали, как хорошо знали Гранвела и Филипп, огромным влиянием на многих уровнях во всех семнадцати провинциях. Решающую роль играл Вильгельм Оранский, богатейший, самый честный и самый красноречивый из магнатов — его позднейшее прозвище «Молчаливый» указывает не на его склонность к молчанию (в действительности он был порой весьма многословен), а на то, что он никогда не говорил необдуманно. Этот искусный политик вскоре стал главным соперником Гранвелы в борьбе за власть. Глава Нассауской династии после смерти Рене де Шалона в 1544 г., когда он переехал из Дилленбурга во дворец своих предков Нассау в Бреде, Вильгельм длительное время был самой влиятельной личностью в Брюсселе и Брабанте. Более того, до сих пор он энергично поддерживал королевскую политику и находился в фаворе у императора. После вступления на трон Филиппа принц Оранский внес значительный вклад в организацию войны против Франции. Назначение его Филиппом штатгальтером Голландии, Зеландии и Утрехта было не просто признанием его могущества и богатства, но и свидетельствовало о том, что Корона ожидала, что он будет оказывать ей столь же обширную поддержку в будущем, как и в прошлом.
Еще до отъезда Филиппа в Испанию между ним и Вильгельмом уже проявлялись некоторые признаки разногласий, главным образом, связанные с желанием короля оставить в Нидерландах какое-то количество испанских войск. Вероятно, между замкнутым и благочестивым монархом и не скрывавшим своих истинных чувств знатным сеньором существовал также некий элемент личной антипатии. Но и до, и на протяжении двух лет после отъезда Филиппа невозможно было представить, что Вильгельм прекратит быть столпом королевской власти и режима. Трения между принцем Оранским и Гранвелой переросли в открытый конфликт только в 1561 г., после второго брака Вильгельма с Анной Саксонской. Более ранние мотивы оппозиции принца Оранского королевской политике в Нидерландах, вероятно, ничем не отличались от мотивов других знатных дворян XVI в. — амбициозных стремлений к власти и престижу. После того, как во Франции разразилась гражданская война, в которой главную роль сыграла высшая знать, Гранвела был особенно убежден, что подспудное недовольство и все большее распространение протестантизма в Нидерландах вполне могли подтолкнуть могущественных сеньоров, таких как Оранский, встать во главе растущих сил оппозиции и использовать их для достижения собственных целей. Но хотя в разрыве Вильгельма с Гранвелой, несомненно, существовала сильная примесь своекорыстных амбиций, принц с самого начала испытывал более глубокую приверженность принципу свободы совести и религиозному компромиссу, чем другие знатные сеньоры Нидерландов. Несомненно, во многом это было связано с ранним периодом его жизни и семейными связями с немецкими протестантами. Его отец, Вильгельм Богатый[55], проявлял сильную склонность к лютеранству.
В любом случае, к 1561 г. году, в котором раскол между принцем Оранским и Гранвелой стал непоправимым, он решительно встал на сторону религиозного компромисса, женившись на Анне Саксонской, племяннице ведущего лютеранского князя Германии. Этот брак обречен был усилить подозрения Филиппа и поощрить нидерландское общество считать принца поборником политики религиозного компромисса. «Политик» до мозга костей, не имевший сильной приверженности к какому-либо конфессиональному течению, Вильгельм с большой ловкостью сумел представить себя нейтральной фигурой между двумя непримиримыми силами: наступающим в Нидерландах протестантизмом и католическим рвением Филиппа. Хорошо умевший говорить разное различным корреспондентам, он по-прежнему в письмах Филиппу объявлял о своей непоколебимой верности католической церкви. Но его основная цель оставалась неизменной: действовать в качестве посредника на переговорах о религиозном компромиссе в Габсбургских Нидерландах, на которых магнаты, во главе с ним самим, должны были стать третейскими судьями и извлечь отсюда политические преимущества.
Так как королевская администрация, во главе с Гранвелой и Виглием, стремилась ужесточить кампанию против ереси и одновременно усилить административный и судебный контроль центрального правительства над провинциями и городами, естественно, что магнаты, противостоявшие Гранвеле, должны были выступить и против антиеретического движения. К началу 1560-х гг. некоторые дворяне, особенно в северных Нидерландах, начали снова симпатизировать протестантизму и открыто дозволяли деятельность протестантских проповедников в своих владениях, отчасти подражая тому, что происходило во Франции. В принадлежавшей семье Бредероде сеньории Вианен, которая была зажата между Голландией и Утрехтом, к началу 1560-х гг. уже более или менее открыто велась протестантская пропаганда. В анклавах баннеретов Гелдерланда, таких как Кулемборг, Боркуло-Лихтенворде и Батенбург, подобная протестантская атмосфера преобладала. Вильгельм Оранский в своем городе Бреда также откровенно допускал, если не прямо поощрял протестантское богослужение, тем самым защищая протестантов от преследований официальных властей. Филипп де Монморанси, граф Горн (1524–68)[56], действовал аналогичным образом в своем автономном графстве Горн.
