Он почувствовал слабое и будто скользящее касание на своей груди. Печать запульсировала, разливая тепло по всему телу. Эрик закрыл глаза. В темноте висело лицо Лугонга. Лугонг кивнул ему и прижал указательный палец к сомкнутым губам. Видение исчезло. Что оно значило, он не понял. Он продолжал лежать, не думая ни о чем, пока из кабинета не вышел Виктор. Эрик с трудом встал на ноги.
Виктор сменил свой камуфляж на короткий суконный кафтан, подпоясанный черным кушаком, и колпак из тонкого войлока. За кушак был заткнут пхурбу. В левой руке он нес посох и бубен джанкри. Сделав знак Эрику следовать за ним, Виктор вышел наружу. За дверью их ожидала Анна, также переодевшаяся для обряда. Длинный черный шелковый халат и кожаный фартук, схваченные по талии тонким матерчатым поясом. Начесанные, стоящие дыбом волосы с вплетенными кусочками костей и ожерелье из засушенных человеческих пальцев. За кушак были заткнуты канлинг и нож с серповидным лезвием. Лицо ее было густо вычернено, но глаза и рот жирно обведены белым.
Рядом с Анной, тяжело дыша, стоял по пояс голый Такрон, с перевязанной грудью. Голова его была опущена, и изо рта тянулась тонкая ниточка кровавой слюны. Сердце Эрика снова тоскливо сжалось. Машинально он шагнул к шену, протягивая руку. Такрон отшатнулся, едва не упав.
Виктор отдал барабан Анне и, махнув рукой, медленно пошел вдоль бетонной коробки казармы в сторону ущелья. Анна бесцеремонно подтолкнула Такрона и, когда тот, пошатываясь, тронулся вслед за Виктором, сделала знак Эрику идти следом. Цепочка, ведомая Виктором, нестройно зашагала к пропасти. За Анной пристроились двое бойцов с автоматами.
«Парад мертвецов и чудовищ», — пришла в голову Эрика первая за последний час мысль. Предчувствие чего-то неотвратимого и ужасного заполнило рассудок. Он вдруг понял, что бессознательно, в такт бьющемуся сердцу шепчет слова: «… если и пойду я долиною смертной тени, не убоюсь я зла, потому что Ты со мной; Твой жезл и Твой посох — они успокаивают меня. Ты приготовил предо мною трапезу в виду врагов моих; умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена. Так, благость и милость Твоя да сопровождают меня во все дни жизни моей, и я пребуду в доме Господнем многие дни…»
Дойдя до канатного моста, Виктор свернул направо и зашагал по широкому уступу. Остальные последовали за ним. Через сотню метров Виктор обогнул большой и неровный кусок скалы и оказался на гладком утесе размером в несколько квадратных метров. С одной стороны площадка обрывалась в пропасть, с другой упиралась в бетонную стену со вделанной стальной дверью. Бойцам пришлось остаться и охранять за скальным выступом.
Виктор встал лицом к двери и сказал, обращаясь к Эрику:
— Здесь, внутри, пещерный тоннель, который выходит к холму с открытой дверью, что ты видел на фотографии. Мы замуровали пещеру бетонной стеной. Она там, внутри. Это порог, за ним тропа в нижний мир и Шамбалу. Открыв эту дверь, мы должны совершить обряд. Ты знаешь, какой.
Эрик молча кивнул и посмотрел на стальную дверь, справа от которой, на высоте человеческого роста, были вбиты два стальных кольца с подвижными металлическими тросиками, по окружности прикрепленными хомутами.
Виктор принялся возиться с замком, и спустя минуту дверь со скрипом начала открываться. Внезапно он замер и напрягся, заметив, что площадку накрыла слабая тень. Эрик поднял голову и увидел небольшое прозрачное облачко, висящее над их головами на расстоянии вытянутой руки. Посмотрев на голову Такрона, он едва сдержал возглас удивления.
Под бритой кожей головы шена вздувались и опадали отчетливо видимые желваки мышц. На первый взгляд беспорядочное, движение этих желваков убыстрялось и словно волнами скатывалось с темени на затылок и поднималось обратно. Тень на площадке становилась гуще.
Виктор бросил взгляд на шена и лицо его перекосила гримаса бешенства:
— Мразь!!! — закричал он. — Ты что?! Шаманить вздумал?!
Глаза Виктора полезли из глазниц, наливаясь кровью, и он, быстро засунув руку в карман штанов, выхватил пистолет и выстрелил в лицо Такрону.
Пуля вошла шену в переносицу. Лицо Эрика, стоявшего рядом, обильно оросило кровью. Тень на площадке исчезла.
Виктора трясло от злобы. Пистолет в его руке чертил в воздухе замысловатые фигуры, повинуясь дрожащей руке. На губах выступила пена. Мертвый Такрон повернулся к Эрику и негромко произнес:
— Да, Эрик…
Тело шамана обмякло и медленно опустилось на гладкий гранит утеса.
Сзади донеслись звуки возни и негромкий вскрик. Обернувшись, Эрик увидел Анну, замершую в неестественной позе, руку, держащую ее за волосы, и тесак Лугонга у ее шеи. Напряженное лицо Лугонга показалось справа, из-за головы ведьмы.
— Что?! И ты! — голос Виктора почти перешел на визг. — Ты здесь, тварь?! Отпусти ее!
Лугонг, не отвечая, сильнее прижал лезвие своего тесака к горлу Анны. Та противно пискнула. Виктор неожиданно успокоился. Все признаки безумия исчезли с его лица.
— Хорошо, зарежь ее, — равнодушно сказал он. — Шенов здесь больше нет, но шамана крови я найду. Я убью тебя в любом случае. Эрик, ты со мной?
Тот посмотрел на Лугонга и повернулся к Виктору.
— Дед, я же сказал, что я с тобой, — и, перешагнув через тело Такрона, подошел к Виктору.
Виктор бросил на него подозрительный взгляд и невольно дернул пистолетом в его сторону. Эрик невозмутимо повернулся к нему спиной.
— Лугонг, я со своим дедом. А ты… Делай что хочешь… Никакой морали, Такрон…
Сильно оттолкнувшись ногами, Эрик развернулся в движении и бросился на Виктора, обхватив его и крепко стиснув руками. Сила его толчка была столь велика, что они оба мгновенно исчезли в пропасти.
Мощный восходящий поток разорвал их смертельные объятия, и вопящего Виктора унесло куда-то в сторону. Эрика перевернуло на спину и за одно долгое мгновение он, смотря вверх, успел увидеть как Лугонг подошел к краю ущелья, держа за волосы отрезанную голову Анны, и, прижав правую руку к груди, глубоко ему поклонился.
«Все-таки Лугонг — кровожадный злобный шаман, — успел подумать Эрик. — А я… Я как птица…»
Он снова сидел на краю оврага и наблюдал за течением воды. Его вдруг заинтересовало, есть ли здесь рыба. Странный вопрос для этого места. Но рыба обычно заводится везде, где есть вода. Это как восход солнца или полная луна. Здесь же водятся животные… Может, не совсем животные, но повадки у них как у собак. Или волков…
Эрик вдруг вспомнил, что он упал в глубокую пропасть. Но самого момента смерти просто не было в памяти. Может, он жив и просто лежит без сознания на самом дне того ущелья? Интересная мысль. На всякий случай он ощупал свои руки, легко постучал кулаком по голове. Все ощущения говорили о том, что он жив. Не может быть. Он задумался о том, как ощущает себя умерший, но сохранивший ясность сознания человек. Если, как говорил Такрон, телесные проявления вплетаются в то, что можно назвать душой, то может ли быть, чтобы каждый мертвый чувствовал жизнь тела, будто он жив? Вспомнив Такрона, Эрик почувствовал печаль. Хотелось верить, что старый шен пришел в конце своего пути к правильному и светлому посмертию.
