– Его нет, – произнес он в каком-то непонятном отчаянии. – Я везде искал, а его нет. Пропал.
– Кто пропал? – Катя в ужасе уставилась на него. Ей вдруг представилось, что Вадим искал в той, третьей, маленькой комнате убитого Михаила. Выглядел он совершенно сумасшедшим, да и она чувствовала, что еще минута-другая – и сама сойдет с ума. – Почему ты его искал в той комнате?
– Да потому что я его там спрятал. После того, как… – Вадим приставил палец ко лбу. – После того, как мне в очередной раз не удалось себя истребить, я и спрятал там пистолет. В книжном шкафу. Между Кафкой и Манном.
– Между собакой и волком, – Катя нервно рассмеялась. – Так ты о пистолете? А я-то подумала! Так ты прятал в шкафу пистолет? Почему ты его прятал? От кого? Раньше он просто лежал у тебя в ящике стола, ты и не думал его прятать. Что же…
Резкий, настойчивый звонок в дверь перебил ее на полуслове. Катя вскрикнула и невольно прижалась к Вадиму. Он, тоже невольно, ее обнял и, слегка побледнев, зашептал на ухо:
– Будем сидеть тихо и никому не откроем.
– Да, да! – выдохнула Катя.
В дверь снова позвонили.
Катя с Вадимом, все так же обнявшись, на цыпочках прокрались в глубь комнаты, сели на корточки возле дивана и замерли.
В дверь постучали – не резко и грубо, как стучат официальные лица или раздосадованные бандиты, а как-то фигурно, выбивая ритм неизвестной, но часто употребляемой для условных стуков мелодии: тук-тук, тук-тук-тук. Как будто тот, кто пришел, хотел подать знак, что свои и опасаться нечего.
– Может, это вернулся Игорь? – шепнула Катя и с надеждой посмотрела на мужа, как будто от его ответа что-то зависело.
– Похоже. Наверное, стоит открыть.
– А если это не он?
– Скорее всего он. Кто бы еще стал так стучать? Пойду посмотрю в «глазок». Ты оставайся здесь.
Вадим поднялся и вышел в прихожую. Катя, закусив губу и ухватившись за край дивана, стала ждать, изо всех сил убеждая себя, что это действительно всего лишь Гаврилов. Не застал дома своего Володьку и вернулся к ним. Вот сейчас они с Вадимом войдут в комнату – Игорь, немного смущенный тем, что обиделся и так поспешно ретировался, а сейчас решил возвратиться, Вадим в истерической веселости после пережитого стресса. Чтобы скрыть неловкость, все в первую минуту будут много и глупо шутить, много и глупо смеяться. Вадим нальет шампанского, чтобы «залакировать» ссору, Игорь нарочито грозно потребует коньяку: шампанское – дамское баловство, в напитке настоящих мужчин должно быть не меньше сорока градусов.
Щелкнул замок – Вадим открыл дверь. Ну, точно – Гаврилов. Вот сейчас он войдет и скажет…
Но вместо этого Катя услышала официальные мужские голоса (так могут разговаривать только люди в форме) и топот ног (так могут топать только ноги в сапогах).
Вот и все. Вот и сказке конец, а кто слушал – молодец.
Катя закрыла лицо руками, голову втянула в плечи. Растерянный голос Вадима что-то, оправдываясь, объяснял. Официальные голоса возражали, они ему нисколько не верили. Но среди официальных затесался еще один, совсем штатский, голос, и этот штатский голос был Кате хорошо знаком. Не далее, как каких-нибудь два часа назад она его слышала – короткое сообщение – угроза на автоответчике. А за два месяца до этого…
Первым в комнату вошел Ренат. За ним просочились трое милиционеров, сзади, ужасно бледный и какой-то вдруг похудевший и постаревший лет на десять, плелся Вадим.
– Ах, вот оно что, и ты здесь, Катя, – фамильярно обратился Ренат к ней и без всякого приглашения устроился в кресле.
– Позвать понятых? – Один из милиционеров, самый молодой и, наверное, самого незначительного чина, а потому привыкший быть на побегушках, дернулся к двери.
– Успеется. – Самый старший и самый значительный устроился в другом кресле, напротив Рената. – Обыск проведем чуть позже. Куда торопиться? Гражданину Злотнику наверняка интересно узнать, в чем его подозревают и по какому поводу все мы здесь сегодня собрались. Безусловно, гражданин Злотник, Вадим… э…
– Аркадьевич, – подсказал Ренат.
– Да, Вадим Аркадьевич догадывается о цели нашего предновогоднего визита. Правда, Вадим Аркадьевич?
– Я… Н-нет, я не понимаю.
– Ну, не скромничайте, прекрасно вы понимаете. По лицу вашему, готовому к чистосердечному признанию, вижу. Но все же я, так и быть, пойду на уступки и разъясню ситуацию до конца. А подозреваетесь вы – ни больше ни меньше – в убийстве.
– Господи! Я так и знала! – воскликнула Катя.
Все повернулись к ней.
– Так и знали? – обрадованно переспросил старший в кресле. – Знали, что Злотник – убийца? Ну тогда с вас и начнем. Рассказывайте.
– Я не то хотела сказать. Я просто боялась, что в подозреваемые может попасть Вадим и…
– Значит, у вас были на то основания?
– Нет, никаких оснований не было. Он не убивал! Но… да его же просто подставили!
– У Вадима Аркадьевича были враги? Такие злостные, что убили человека, чтобы его подставить? Интересно, очень интересно. Вы, как я понимаю, жена Вадима Аркадьевича, Екатерина Васильева. Не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
– Но живете с мужем раздельно? Видите, мы тоже неплохо осведомлены. Нам известны даже такие детали. Это ведь в вашей квартире был убит господин Курилов? Выстрелом в голову? Ваш любовник, к которому вы сбежали от мужа? Что же вы делаете сейчас в его доме?
– Я… пришла…
– Отпраздновать успех предприятия? – Старший кивнул на «стол». – Неплохая скатерть-самобранка! – Он нагнулся и поднял за горлышко бутылку с остатками коньяка. – «Арарат»? – Поднес к носу, понюхал. – И кажется, настоящий продукт, не паленка? Н-да, не скоро теперь, Вадим Аркадьевич, вам придется испить коньячку в следующий раз.
– Я не понимаю, – заговорил вдруг Вадим, словно очнулся. До этого он все молчал, стоял с потерянным видом в стороне, возле зеркала, и даже не пытался возражать против предъявляемых обвинений, как будто вовсе не его они касались. – По какому праву вы тут… так себя ведете?
– По праву защитника закона от таких, как вы, – насмешливо улыбнувшись, спокойно, не повышая голоса, проговорил Старший. – По праву защитника граждан России от таких, как вы. По праву честного человека с не запятнанной преступлениями совестью и не запачканными кровью руками. В отличие от таких, как вы, – размеренно, не торопясь, упиваясь спокойствием, закончил Старший. Его подчиненные – самый молодой у двери и средний по возрасту и, вероятно, по званию – возле окна – с уважением посмотрели на своего начальника.
– Ну что, Вадим Аркадьевич, я убедил вас? Доходчиво объяснил разницу между мною и вами? – решил закрепить он эффект.
Вадим ничего не ответил.
– Предлагаю явку с повинной. Пока не поздно. Потому что через полчаса – через час, после обыска, я уверен, что будет поздно. Главная улика окажется у нас. Да ведь вы же почти уже признались. Во всяком случае, не сделали вид, что об убийстве слышите впервые и знать не знаете никакого господина Курилова. И ваша жена не сделала вид. Наоборот, своим непроизвольным, а потому особенно драгоценным восклицанием признала, что об убийстве знает. Вам и осталось-то сделать только маленький шажок. Ну же, ну. Ваша выгода очевидна.
