– Не ты один, – вылез из кустов второй дикобраз, – я тоже.
– И я, – появился третий.
– И я, – отозвался четвертый.
– И я, – сказал пятый.
Вспомнив про Шурку, Лера в тревоге огляделся.
– Видели-видели, – сурово закивали головами плешивые дикобразы и показали на заросли малинника. – Там глянь.
Лера бросился в кусты и увидел ещё одного зверя. Был он намного крупней и, в отличие от других дикобразов, густо усеян иглами. Здоровяк сидел на земле и тихонько подвывал.
– А где Шурик? – спросил Лера и тут же со страхом заметил, что дикобраз обут в кроссовки.
Депутатская нора
Присмотревшись, Лера понял, что это никакой не дикобраз, а его друг Шурка Захарьев. Только теперь он был с головы до пяток утыкан длинными иглами.
– Шурик, что с тобой? – бросился к нему Лера.
– Дикобразы, – промычал Шурка. – В малинник упал, а они давай по мне своими колючками стрелять.
– За что вы его так? – осуждающе посмотрел Лера на подошедших к ним дикобразов. – На земле ведь эра равноправия и гуманизма?
– Ага, гуманизма, – нахмурился первый и самый плешивый дикобраз. – А если у нас инстинкт[126] такой? Хочешь – не хочешь, а иголкой пульнёшь.
– Везёт тебе на колючки, – склонился Лера над другом и выдернул из него первую иглу.
В ответ Шурка взвыл не своим голосом.
– У меня дома на кактус[127] упал, – выдернул он вторую иглу, и Шурка снова взвыл. – А в Африке на дикобразов.
– Никто на них не падал, – прорычал в ответ Шурка, который лежал на животе и кусал от боли собственный кулак. – Они сами напали.
– Это была допустимая законом самооборона, – напомнил самый плешивый дикобраз.
– Но ведь это вы его со стены сбили и в кусты малины утащили, – напомнил Лера.
– А не надо было без спроса через нашу каталку лазить.
– Это кривая стена, что ли?
– Сам ты кривая! Это скоростной спуск. Мы его всей общиной строили.
– Зачем дикобразам скоростной спуск? – удивился Лера.
– А вот мы с нашей каталки скатимся с утра пораньше, и целый день у нас настроение прекрасное.
– Почему же вы тогда шипите, как гадюки?
– Это не мы, это наши колючки шипят, когда мы на них с горки съезжаем. Мы, наоборот, смеёмся от удовольствия, особенно когда в кусты на полной скорости врезаемся.
– Выходит, Шурка с вашей горки съехал и вас напугал?
– Выходит, – почесал плешивую спину второй дикобраз. – Так на нашу куча мала ляпнулся, что мы от страха чуть было совсем лысыми не сделались.
– Извините, – выдернул Лера очередную иголку, и Шурка снова взвыл. – Мы к вашей пещере шли.
– Зачем это вам наша пещера? – спросил третий дикобраз.
– Депутата ищем, – подал голос Шурка, которому в это время Лера вынул из спины последнюю иголку.
– Депутата? – переспросил озадаченно четвёртый дикобраз и посмотрел на пятого.
– Депутат с нами не живет, – заявил пятый. – У него нора специальная имеется. Он там избирателей принимает.
Плешивые дикобразы прижгли соком чистотела[128] ранки на Шуркиной спине, а затем отвели друзей на соседнюю поляну.
– Здесь, – указали на невысокий холмик, а сами отошли в сторонку подальше.
Сели чинно в рядок на краю поляны и принялись с любопытством наблюдать за мальчишками.
Нора, в которой жил депутат от дикобразов, была широченной. Лера без труда мог в неё протиснуться. Правда, уходила она под землю на несколько метров, и, что самое неприятное, уходила сугубо вертикально.
– Если вниз головой лезть, – заметил Лера, – можно соскользнуть и макушкой в дно врезаться.
– А если вперёд ногами спускаться, – парировал Шурка, – то ты дверь депутатского хода не найдёшь.
– Чего её искать? – не понял Лера.
– В норе может быть несколько ответвлений. Один ход на Килиманджаро, другой – в депутатскую квартиру или, там, в кладовку.
– Точно, – почесал затылок Лера. – Я как-то не подумал.
– Давай так, – решил он, – я вниз головой полезу, а ты меня за пятки подержишь.
Шурка пощупал исколотую спину и согласился. Упираясь в стены, Лера стал осторожно спускаться. Шурка придерживал его за ноги и по мере погружения сгибался над землёй, пока, наконец, не опустился на колени. Из норы донеслось мычание. Шурка прислушался, Лера опять что-то сказал.
– Ты чего там?! – крикнул Шурка.
– Ускай иже! – глухо отозвался Лера. – Уть-уть талось!
И ноги Леры конвульсивно дёрнулись, как будто он вырваться хотел. «Ага, – понял Шурка, – просит ниже опустить, чуть-чуть осталось». Он вытянул из брюк ремень, сделал петлю и набросил другу на ногу. Лера прополз ещё полметра и опять замычал. Тогда Шурка накрутил свободный конец ремня на запястье, лёг на землю, опустил, насколько можно было, руку в нору да ещё и голову свесил. Лера пополз дальше. Следом в норе шамкнуло, схватило и потащило с такой силой, что Шурка против своей воли юркнул вслед за Лерой под землю и пропал. Дикобразы переглянулись. Покачали головами. Перекрестились. Потом отвесили депутатской норе низкий поклон. Снова перекрестились и пошли гуськом восвояси, почёсывая время от времени плешивые спины.
Крапивник
Лера лежал на спине и не подавал признаков жизни. Рядом сидел Шурка и с удивлением крутил головой по сторонам. Он-то решил, что их с Лерой утянуло под землю какое-то чудовище. Чудовища не было, друзья вновь оказались в круглой зале ЛРС, где сияли медным блеском множество депутатских дверей.
Дверь, возле которой лежал Лера, была вогнута, как будто её пытались вышибить древним тараном[129]
