Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Можно представить...
– Вы даже и представить не можете. А мне палисадничек по ночам снился. Вот эти георгины. Да что георгины – крапива у забора снилась, и в ней куры квохчут. Бывало, проснусь и слезами обливаюсь. Что значит родина!
Агеев молчал. Ему становилось жаль этого человека, видно, немало потосковавшего на чужбине, если даже воспоминание о крапиве у забора оборачивалось для него слезами.
– Нет, дорогой пан, вы, видно, не можете этого понять. Надобно поскитаться, пожить вне и перечувствовать, что все это значит. Батьковщина! Достойная у нас батьковщина, шановный пан!
– Кто возражает, – сказал Агеев, поддаваясь, казалось, искреннему переживанию этого человека, который между тем продолжал с увлечением:
– А наша история! Теперь, конечно... Но в прошлом, если помните, она знала и блистательные времена. Даже величие. Правда, под чужими флагами, зато от моря до моря. На ее гербе была погоня! Заметьте: не бегство, не спасение, а погоня! Вслед за врагом – с поднятым мечом!
Величие Беларуси от моря до моря, герб с какой-то погоней... В школе этому не учили, об этом Агеев нигде не читал и теперь с удивлением и интересом слушал восторженную речь, видно, немало знающего гостя.
– В истории я не очень силен, – сказал Агеев, – а насчет природы согласен. Природа в Беларуси замечательная. Скажем, озера...
– О, это божественная сказка! Ангельская сюита! – загорелись потухшие было глаза гостя. – Это чудо в зеркале бытия!..
– И леса. Леса у нас...
– Диво, чудное диво! В мире такого нет, поверьте мне! – почти в экстазе гость ударил себя в плоскую грудь.
– В детстве я очень любил бродить... Ну когда пасли скот...
– В ночном! – подхватил гость. – Костер, лошади, рыба в озере плещется, соловей поет...
– Простите, не знаю вашей фамилии, – потеплевшим голосом спросил Агеев, и незнакомец встрепенулся в искреннем изумлении.
– Ах, я и не представился? Вот какая рассеянность! Тоже, кстати, специфическая черта скромных беларусинов. Задумался, разволновался и забыл. Ковешко моя фамилия. Простите, вы хотели что-то сказать? – учтиво напомнил он, и Агеев замялся: он уже ничего не хотел сказать. И все же сказал:
– Да нет, я так. Подумал, что вот вернулись вы, да не в добрый час.
– Правда ваша! – искренне согласился Ковешко. – Но что делать? Приходится жертвовать. Для батьковщины и в трудный час чем не пожертвуешь! Правда, и пожертвовать непросто – обстоятельства иногда сильнее нас.
– А вы... где сейчас работаете? Или пока без дела? – осторожно спросил Агеев.
– Ну как же без дела! – удивился Ковешко. – Надо как-то зарабатывать на кусок хлеба. Конечно, в поте лица своего. Даром кормить не станут. Я в управе подрабатываю. Скромно, знаете...
Упоминание об управе снова насторожило Агеева, который уже внутренне расслабился и был склонен думать, что имеет дело с несчастным человеком, по своей вине или безвинно заплутавшим на дорогах жизни. Гость с сокрушенным видом вздохнул.
– У вас, вижу, другая судьба. Не скажу – легче, но проще. Это несомненно. Хотя вы моложе, и этот факт нельзя не учитывать. Молодые все склонны упрощать. Как в силу недостаточного опыта, так и в силу незнания, – рассуждал Ковешко, несколько странно вздернув худой подбородок, вроде оглядывая темный потолок кухни. – А вы, простите, до войны работали, учились?
– Да, учился, – неуверенно сказал Агеев.
– По какой специальности, если не секрет?
– Да я по железнодорожному транспорту, – выпалил Агеев, вспомнив довоенную судьбу Олега Барановского.
– Вот как! Как молодой Барановский, – сказал Ковешко, и Агеев в тревоге взглянул на него. Но вроде тревожиться пока не было надобности – Ковешко как ни в чем не бывало озирал потолок и стены, однако сторожко прислушиваясь к собеседнику.
– Да, так.
– Ну что ж, это хорошо, это вам когда-нибудь пригодится. Не теперь, так после.
– Будем надеяться, – сказал Агеев.
– Будем! – решительно повторил Ковешко и пристально посмотрел в глаза Агееву.
– Я тоже так думаю. Чтоб человеком остаться...
Что-то, однако, все же удерживало Агеева от последней открытости в этом разговоре, может, не совсем ясный для него смысл некоторых высказываний Ковешко, неожиданные повороты его непривычных мыслей. Или, может, то сосредоточенное внимание, с которым он, весь замерев, ждал его ответов на свои прямые вопросы. И все-таки Ковешко, кажется, ничего плохого ему не сказал, пока что ничего не потребовал и не попросил даже Агеев уже готов был пожалеть, что не обошелся с ним мягче и, может, откровеннее.
– Вот поговорил с хорошим человеком, и на душе легче стало, – вдруг нездоровое лицо гостя растаяло в доброй улыбке. – Отнял время, вы уж извините.
– Ну недолгое время, – улыбнулся и Агеев, ожидая, что Ковешко вот-вот поднимется из-за стола. Похоже, тот и в самом деле стал подниматься, скрипнул стулом, но вдруг, согнав с лица улыбку, сказал:
– Я, знаете, еще по одному вопросу... Вы же Непонятливый будете, так мне сказали.
– Кто сказал?
Агеев в замешательстве встал и снова опустился за стол, не сводя глаз с этого, так предательски ошеломившего его человека. Тот, однако, горестно вздохнул и сокрушенно развел руками.
– Да вот приходится! Уж вы не удивляйтесь...
Но Агеев уже не удивлялся, он уже понял, с кем имеет дело, ему все враз стало понятно. И он молчал, стараясь теперь угадать, чего в действительности хочет от него Ковешко.
– Тут такое дело. Должен появиться один мужик из Березянки... Деревня такая в шести километрах. Будет спрашивать Барановскую, попадью, то есть вашу хозяйку. Так чтоб его задержать.
– Как задержать?
– Задержит полиция. Ваше дело – просигналить... Что делать!.. Неприятно все это, я понимаю. Но необходимо. Массы, они, знаете, развращены большевиками...
– Значит, просигналить?
– Просигналить, да. А то иногда уходят не пойманными. Вот тут на днях бандит появился и ушел. Всех, знаете, кто его принимал, немцы того... Ликвидировали.
– Что ж, спасибо за подсказку, – подумав, сказал Агеев.
С совершенно изменившимся лицом, без тени недавнего восторга и подобострастия Ковешко поднялся со стула, застегнул свой мятый, поношенный пиджачишко, взял такую же помятую шляпу.
– Так, значит, я буду наведываться. Я очень вас не стесню. Только по делу. А пока довидзення.
– Всего хорошего, – сказал Агеев, горя негодованием в душе и желая как можно скорее отделаться от этого пана. Давая Дрозденко подписку за этим столом, он думал: ну зачем он мог им понадобиться? А вот, оказывается, нашли и ему работу. Мужик из Березянки...
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
