Книга По обе стороны блокадного кольца - Юрий Лебедев

Елена Скрябина

Прекратились тревоги и налеты. Говорят, из-за холодов. Однако настроение не улучшается. Голод и смертность растут с каждым днем.

Вчера вечером Ляля вернулась очень взволнованная. Было уже темно, когда она возвращалась со службы. Она торопилась. И вдруг к ней бросилась женщина, повисла на ее руке. Людмила сначала не могла понять, в чем дело, но женщина заплетающимся языком объяснила, что от страшной слабости она дальше не может идти и просит ей помочь.

Людмила ответила, что у нее самой едва хватает сил добраться домой. Но женщина не отставала, уцепилась, как клещ. Все старания освободиться от нее не приводили ни к чему. Женщина, держась за Людмилу, тянула в сторону, противоположную от нашей квартиры. В конце концов все же Людмиле удалось вырваться. Спотыкаясь в сугробах, она бросилась бежать. Когда я открыла ей дверь, на нее было страшно смотреть. Бледная, с глазами полными ужаса, она еле переводила дыхание. Рассказывая происшедшее с ней, она все время повторяла: «Она умрет, она сегодня же умрет!»

Я догадывалась о двух противоречивых чувствах, которые боролись в ней: радость, что удалось вырваться, что она жива — и тягостные мысли о женщине, которую ей пришлось бросить на произвол судьбы, и даже на верную смерть в эту холодную декабрьскую ночь.

Примечание: Что привлекает в дневнике Е. Скрябиной, так это ее дар несколькими строчками, как движением кисти художника, создать ясную и достоверную картину происходившего. — Ю. Л.

В последние дни жестокий мороз несколько ослаб. Температуру от —16 дЬ —11 градусов мы воспринимаем как приемлемую. Русские в последнее время оставили нас в покое, мы также великодушно позволили себе это сделать. Кажется, что ни у кого нет интереса к большим изменениям, и радуешься тому, что можешь оставаться там, где находишься, и обустраиваешься по мере своих сил.

Как же должен выглядеть Ленинград, крупный город, ворота России на Запад, находящийся с 8 сентября в осаде? В мирное время он насчитывает три миллиона жителей, сейчас сюда надо причислить еще один миллион солдат. Уже в октябре мы слышали, что в осажденном и частично разрушенном городе неистовствовали эпидемии и голод, ощущалась нехватка самого необходимого. Как же там сейчас, в холодное время года? Переживет ли город, находящийся к тому же под ежедневным обстрелом наших орудий и бомбежкой нашей авиации, эту зиму? Этого мы не знаем, высказывания перебежчиков в этом плане противоречивы.

К нам на позицию приходят работать из лагерного сборного пункта трое русских военнопленных. Они услужливые, смышленые и ловкие, хотя очень медлительные в работе. От них мы научились разводить костер прямо в снегу из сухих веток и клочка папиросной бумаги. Они с жадностью варят на таком костре конину, которую где-то раздобыли. Они абсолютно голодные. Из-за кусочка хлеба впадают в экстаз, обнажают голову и истово крестятся. У них неплохая одежда: прежде всего меховые шапки, прочная обувь и теплые рукавицы. Но хорошее зимнее обмундирование — это лишь минимум того, что должен иметь русский солдат.

И еще одно обстоятельство хотел бы я вам прояснить. Если раньше в письмах чаще говорилось, что тяжелая артиллерия обстреливает цели в Ленинграде, то вы, наверное, полагали, что и мы в этом участвовали. Это не так. Мы уже много недель находимся в обороне, отражая попытки прорыва русских к Ленинграду.

Многочисленные письма, которые я получил от вас в последнее время, были для меня всякий раз радостью и растущей гарантией того, что мы вновь когда-нибудь встретимся. Здесь, когда находишься так далеко от дома, замечаешь, как любишь своих близких и что мы значим друг для друга. Лишь здесь понимаешь, что значит Родина и какими нитями с ней связан. Наши предки приравнивали слово «заграница» к понятию «чужбина». Сейчас мне стало совершенно ясно, что они под этим понимали. Не где-нибудь на Западе — в Голландии, Бельгии или во Франции — именно здесь, где тебя окружает однообразный лес, равнины, покосившиеся от ветра деревянные избушки, где нет ни железных, ни автомобильных дорог, на этом огромном пространстве бесконечной России, понимаешь, что тут «За граница» в истинном смысле этого слова.

Какой печальной должна быть судьба наших военнопленных (недавно называли 30 000 пропавших без вести), и как их жаль. Их, а также всех других военнопленных — а это многие миллионы — надо ежедневно вспоминать в молитвах.

Отцу я отправил доверенность на право распоряжаться моим счетом в банке. Мне деньги сейчас не нужны, в отличие от вас. Ведь вы, как и все окружающие вас люди, страдаете от лишений. Это принесет вам какое-то облегчение, чтобы пережить тяжелое время. Я нахожусь на полном солдатском довольствии, а что будет завтра со мной — это я вверяю Всевышнему.

Итак, я желаю вам всего хорошего в новом году. Я смотрю в него с надеждой и охотно расстаюсь с прошлым, даже здесь, в блиндаже, под промерзшей российской землей.