Вместо ответа дама еще теснее прижалась к Пуаре, а Филиппе, у которого голова пошла кругом от радости, собрался было заключить негодника в свои объятия, и оттого лом в его руках еще сильнее закрутился. Безмерно напуганные столь угрожающей картиной, Пуаре с Мари стремглав бросились к выходу.
— Да куда же ты, Пуаре? — удивлению охранника не было предела. — Постой, я вовсе не сержусь на тебя!
— Сначала брось лом, — добравшись до спасительного выхода, крикнул Пуаре, остановившись на пороге и загородив даму своим телом.
Филиппе наконец опустил лом на пол и, тяжело дыша, приблизился к Пуаре:
— Может быть, ты все-таки познакомишь нас, приятель, со своей очаровательной гостьей?
— Мадам Сюсю, — опередив друга, кокетливо улыбнулась женщина и словно бы в смущении стала теребить тонкие кружева, щедро обрамлявшие вырез на пышной груди, отчего она еще больше оголилась.
Пожирая глазами зеленоглазую рыжеволосую красотку, охранник облизал пересохшие губы и попытался выяснить, кем она приходится Пуаре.
— Вы?.. — малоопытный в делах сердечных парень смущенно запнулся.
— Я — вдова, — не переставая улыбаться и играть глазами, быстро ответила догадливая дама. — Мой муж, известный в городе цирюльник, господин Сюсю, скончался несколько лет тому назад, оставив мне небольшой домик и кое-какие сбережения. Но жизнь нынче стала настолько дорогой, что некоторое время тому назад я была вынуждена выйти на рынок, заняться торговлей зеленью. Благо мне удалось с осени много чего засушить и заготовить. Сами понимаете, сударь, в наше время одинокой женщине приходится так тяжело без надежного мужского плеча, — вздохнула кокетка, а потом бойко продолжила: — На рынке-то мы и познакомились с господином Пуаре, правда, при весьма неблагоприятных для него обстоятельствах, из-за чего он и оказался в вашем учреждении. Переживая за его судьбу и воспользовавшись выходным днем, я решила навестить господина Пуаре, дабы сообщить ему, что я нисколечко на него не сержусь и жду его освобождения.
— Как вы необыкновенно великодушны, мадам Сюсю! — выдохнул Филиппе, не отрывая глаз от пышной груди, оголившейся уже настолько, что при желании все присутствующие могли не только оценить ее достоинства, но и разглядеть на белой коже красные следы страсти, по всей видимости оставленные то ли зубами, то ли ногтями изголодавшегося по женской ласке Пуаре.
— Хорошо то, что хорошо кончается, — внезапно задумчиво произнес Султан. — А как нам теперь быть с погнутыми решетками на окнах? Там образовалась такая хорошая дыра, что даже я, наверное, без особого труда смогу пролезть через нее. Эх, жалко нашу работу! — вздохнул Султан и, повернувшись к Пуаре, пояснил: — Не обнаружив тебя в камере, мы подумали, приятель, будто тебе наскучило наше милое общество и ты захотел навсегда покинуть нас. Мы решили сделать вид, будто ты, погнув решетки, вылез через окно, а не вышел через дверь, которую Филиппе должен был охранять. И как теперь быть, скажи на милость? Хоть гони тебя с глаз долой, ведь решетки сами по себе на прежнее место не встанут.
— Так, значит, я свободен? — не веря собственным ушам, растерянно сказал Пуаре и повернулся к своей спутнице. — Пойдем, Мари.
— Куда это ты надумал идти, Пуаре? Ты что, совсем спятил?! — вскричал опомнившийся вдруг Филиппе.
— В самом деле, дорогой, для того, чтобы ты мог покинуть это учреждение, необходимо получить разрешение мсье Адене! Ты просто не понял шутки этого милого человека, — отодвигаясь от бедного Пуаре, заметила рыжеволосая бестия, одновременно бросая оценивающий взгляд на Султана, который обычно не обращал особого внимания на женский пол, но сейчас, под взглядом ее коварных зеленых глаз, невольно подтянул живот и расправил плечи.
— Что, если остатки решетки отпилить, а дыры замазать глиной? — почесывая затылок, предложил Филиппе.
— А как тогда мы завтра объясним твоему сменщику, куда делась решетка? Это же не облако, чтоб бесследно испариться, — съязвил Султан, подмигнув Мари.
— Скажем, что сломалась, — похоже, в присутствии обольстительной красотки охранник совсем лишился сообразительности.
— Она могла сломаться только в одном случае, Филиппе, — в присутствии дам Султан изо всех сил старался быть вежливым, — если ее кто-то специально сломал.
— Друзья мои, — вмешалась в разговор мадам Сюсю, и все мужчины дружно уставились на ее оголенную грудь, — я думаю, чтобы замести следы и избежать лишних неприятностей, нужно просто-напросто поставить новую решетку.
— Где ж нам ее взять? — недоуменно спросил Филиппе, пряча за спину свои длинные руки, дабы не поддаться искушению прикоснуться к груди очаровательной красотки, благодаря чему бедный Пуаре угодил в тюрьму.
— О, это совсем несложно! — кокетливо улыбнулась Мари. — У меня есть сосед — очень хороший кузнец, вряд ли он откажется подзаработать. Надеюсь, у вас найдется, господа, чем оплатить его труд?
Повисла неловкая пауза.
— Вот этого хватит? — Эльнара протянула Мари золотой линор и серебряный луз, нечаянно полученные ею во время праздничного шествия минувшим вечером.
— Думаю, я сумею договориться, — мадам Сюсю ловким движением засунула монеты за корсет, чем вновь приковала мужские взгляды к своей обольстительной груди. — Вот только одна незадача: уже стемнело, а мне так страшно идти одной по улице… — Мари сделала эффектную паузу. — Нужно, чтобы кто-нибудь меня проводил.
Все мужчины напряженно замерли, боясь шелохнуться, дабы каким-нибудь лишним движением не спугнуть удачу. К удивлению всех присутствующих, а прежде всего самого избранного, красотка позвала с собой Султана.
— Но, мадам, этот человек находится под стражей! — запротестовал до глубины души обиженный ее выбором Филиппе. — Он не имеет права покидать тюрьму.
— Это вы, сударь, не имеете права оставлять тюрьму, ведь под вашим надзором находится еще один человек, — высокомерно вскинув бровь, парировала мадам Сюсю и, подхватив под ручку обрадованного Султана, томно шепнула ему на ухо: — Я всегда мечтала переспать с восточным мужчиной! Надеюсь, вы меня не разочаруете.
В ответ хоршик ущипнул ее за локоть, после чего важно прошествовал вместе с Мари мимо Эльнары, Филиппе и Пуаре, опешивших от столь неожиданной развязки. Прошел час, а может быть, и два, когда на пороге тюрьмы показался кузнец, кативший перед собой маленькую тележку со необходимыми для работы инструментами. Осмотрев окно, он недовольно покряхтел, а потом заявил, что за работу в ночное время полагается надбавка. Эли молча отдала ему одно из двух оставшихся у нее серебряных колец. На вопрос, когда намерены появиться мадам Сюсю и Султан, кузнец хмуро буркнул, что парень обещал к утру быть на месте. Услышав эти слова, Пуаре, питавший надежду на то, что Султан лишь проводит Мари и вернется обратно, издал хриплый звук, похожий на рычание раненого зверя, и бросился к выходу из тюрьмы. Филиппе едва догнал его у самого порога тюрьмы. Препроводив несчастного обратно в камеру, он надел на руки Пуаре железную цепь и оставил его с кузнецом, добросовестно исполняющим оплаченную работу, крепко заперев дверь с обратной стороны. А Эли направилась в часовню.
