— Абеля еще малышом бросили в лесу, — продолжала свой рассказ Анна. — Но волки не разорвали его! Каким-то чудом ему удалось уцелеть, и с тех пор он стал считать себя неуязвимым. Его не свели в могилу ни голод, ни холод, ни хищные звери. Так он стал лесным человеком. А потом люди поймали его и принесли с собой смерть. Абель считал себя бессмертным, но он ошибался… — Она помедлила, потом добавила, что на всякий случай все-таки сходит в тот лес под Миранжем…
В полном молчании они ели приготовленный ею сырный пирог и запивали его вином из Живри, букет которого Жаспар оценил по достоинству. К нему вернулись спокойствие и способность трезво мыслить, и он подумал, что ему неслыханно повезло снова встретить ее здесь, живую и невредимую. Он вдыхал пряный запах ее тела, и его переполняло чувство безграничной любви. Он не ревновал ее к Абелю, напротив, он разделял ее сострадание к безумцу, которого безжалостно перемололи жернова судейской машины. «Неправильно родился», говорила о нем Рена Бригетта. И неправильно умер.
Внезапно Анна вскочила, быстрым шагом прошлась по кухне и, прислонившись к стене, оперлась руками о каменную мойку. Глядя Жаспару в лицо лихорадочно блестевшими глазами, она заявила, что близятся большие изменения. Он жадно слушал ее, стараясь не пропустить ни слова. Анна повторила свое предсказание. И у него в душе шевельнулось смутное беспокойство.
— Принятие закона о репарациях, — осторожно начал он, — это уже большое событие.
— Главное еще впереди.
Она говорила намеками, и он не понял ее тайного послания.
Успокоившись, Анна сообщила, что в ближайшее время уезжает из Миранжа. Пристально взглянув на Жаспара, она добавила, что готова ко всему. Он опустил голову, переваривая это неожиданное заявление, а когда вновь посмотрел на Анну, она уже вполне овладела собой, хотя выглядела так, будто только что пробудилась от дурного сна.
Расхаживая по кухне, она чуть слышно мурлыкала какую-то простенькую мелодию из нескольких нот. Постепенно мелодия превратилась в бормотание, однако слов Жаспар не смог разобрать. Он помог Анне убрать остатки еды и тут поймал себя на мысли, что напевает вместе с ней. У нее был красивый и низкий для женщины тембр голоса.
In furore justisimae irae, tu divinitus facis potentem. Зачем такие угрожающие слова — «в ярости праведного гнева ты даешь мне силы»? — подумал он. Но Анна продолжала петь, не обращая на это внимания: Emittet verburn suum et liquefaciet ea. Ага, значит, она знает продолжение. «Он произнес слово, и наступила оттепель». Flabit spiritus eius et fluent acquae. «Он поднял ветер, и потекли воды». Теперь они пели гимн вдвоем.
Уходя от нее, он чувствовал себя так, словно у него за спиной выросли крылья. К нему вернулась надежда, и она вела его по темным улицам до постоялого двора «Тихое пристанище».
30
Всю ночь он провел в полубессознательном состоянии, постоянно просыпаясь от мучительных кошмаров. Совершенно одуревший, он ждал утра как спасения, но оно не принесло с собой ничего, кроме крайней усталости. Пытаясь встать с постели, Жаспар с ужасом понял, что без посторонней помощи не может держаться на ногах. Стоило ему шевельнуться, как промежность взрывалась сумасшедшей болью, словно чьи-то дьявольские когти раздирали его на части. Беглого осмотра хватило, чтобы понять причину этой напасти: весь пенис был покрыт волдырями, яички распухли, воспаленная кожа промежности и внутренней стороны бедер горела огнем.
Примчавшийся по срочному вызову, хозяин постоялого двора «Тихое пристанище» только цокал языком и сочувственно разводил руками. Конечно, в таком состоянии господин председатель судейской коллегии не сможет принять участие в банкете, подготовка к которому идет полным ходом на кухне трактира. Вся прислуга работает не покладая рук. Через два часа заказанные блюда должны быть доставлены во Дворец правосудия. Председатель суда самолично приходил вчера вечером, чтобы проверить качество продуктов. Самое сложное — сохранить блюда горячими. Конечно, было бы намного проще, если бы «Тихое пристанище» обеспечивало банкет только спиртным! Но за поставку напитков отвечает «Золотой лев»! И вино подорожало в четыре раза!.. Что касается господина председателя, то он глубоко сожалеет о его болезни. Он немедленно вызовет городского врача. Кажется, господин председатель знаком с ним?
Лекарь прибыл с целым арсеналом всевозможных инструментов, которые несли в кожаных саквояжах два молодых ассистента. Учитывая высокое социальное положение пациента, им не разрешили участвовать в медицинском осмотре.
Потыкав в волдыри концом медной лопаточки, коновал без долгих размышлений поставил диагноз.
Быстрым движением он набросил край простыни на воспаленную плоть больного и подозвал своих ассистентов. Под его диктовку они выписали назначение: сильнодействующие успокоительные отвары и не менее семи кровопусканий в день. При этом эскулап заметил, что сам не будет их делать, поскольку боится крови. Она напоминает ему о мясе, а он его на дух не переносит. Но при необходимости больной может обратиться к хирургу. Затем «ученый» торжественно объявил, что речь идет об одном из тех венерических заболеваний, каковые принято считать метками дьявола. «Находящемуся во власти Сатаны» он предложил наблюдать за развитием болезни и считать красные пятна. На этом консультация закончилась, и лекарь сполоснул руки мелиссовой водой.
Все утро Жаспар Данвер слушал доносившиеся снизу шум, гам, топот, стук копыт и скрип колес тележек, на которых отвозили снедь во Дворец правосудия… Запыхавшийся слуга принес ему завтрак только к одиннадцати часам. Капустный суп согласно предписанию лекаря следовало употреблять с лечебным отваром. Запах капусты и зеленоватый, как болотная жижа, отвар вызывали тошноту. Жаспар велел все это унести, а взамен потребовал сдобную булочку и бутылку мерсо.
Вино придало мыслям стройность и четкость. Интересно, что сейчас делает Анна, подумал он…
Волдыри и опухоль не спадали, на пораженные места было страшно смотреть. На этот раз эскулап, похоже, не ошибался. Однако пока Жаспар был жив и умирать еще не собирался.
С улицы донеслись какие-то вопли… Очнувшись от дремы, навалившейся на него после бессонной ночи, Жаспар Данвер спустил ноги с кровати и с трудом доковылял до открытого окна. Несмотря на поздний час и темень, повсюду сновали люди, они сбивались в кучки, что-то возбужденно обсуждали, потом разбегались в разные стороны. Судя по всему, город потрясло какое-то из ряда вон выходящее происшествие.
Забыв о боли, он торопливо оделся. И вовремя: кто-то уже стучал в двери его комнаты. Отсутствие протокола не смутило Жаспара, когда три вооруженных стражника закричали, перебивая друг друга:
— Это просто ужас! Настоящая бойня! Массовое убийство!..
Данвера тут же повезли во Дворец правосудия, посадив на круп лошади одного из стражников. Когда он сполз на землю, то едва не потерял сознание от жгучей боли. Едва переставляя негнущиеся ноги, Жаспар двинулся к знакомому зданию, окруженному стражниками с ошалелыми лицами. На площади стали собираться группки зевак.
