Картина действительно была ужасной.
Скошенные смертью, все двенадцать участников праздничного банкета лежали, застыв в причудливых позах, кто на полу, кто на столе, уткнувшись лицом в тарелки с закусками. Председатель суда сидел на стуле, запрокинув назад голову с широко раскрытым ртом, точно в последние мгновенья жизни ему не хватало воздуха. Канэн и его супруга скатились на пол. Кюре упал грудью на стол, и его голова покоилась между разбитых бокалов. На лице лейтенанта Шатэня застыла маска ужаса, в предсмертном усилии он хватался за скатерть, чтобы не сползти на пол. Скорчившись на стуле в комок, застыл Бушар с вывалившимся изо рта почерневшим языком. На полу вокруг стола валялась битая посуда, краснели лужицы разлитого вина, на скатерти и ковре виднелись отвратительные пятна рвотной массы, словно после какой-то дьявольской оргии…
Жаспар Данвер медленно обошел вокруг стола. Он должен был осмотреть каждый труп, прокомментировать все, что видел, взять на заметку, казалось бы, самые несущественные детали. Крови, как и следов борьбы, не было. Совершенно очевидно, что двенадцать человек, собравшиеся вокруг праздничного стола, не могли перебить друг друга. Орудием убийства не было ни холодное, ни огнестрельное оружие. Остается предположить, что они были отравлены. Но как? Двое стражников с остекленевшими глазами не могли дать вразумительного ответа: увлеченные препирательством между собой, они ничего вокруг не замечали, а может, просто не могли поверить во внезапное вторжение смерти.
Несомненно, это было отравление. Для двух молодых судей, которым придется вести расследование, это тяжелое испытание. И шанс отличиться. Их карьера начнется с шумного дела. Но они, похоже, еще не в курсе происшедшей трагедии. А это едва ли можно назвать счастливым предзнаменованием. Жаспар срочно отправил за ними одного из стражников и распорядился, чтобы на место убийства не пускали никого постороннего. Обретя в его лице начальника, военные приободрились и резво бросились выполнять полученные распоряжения.
Данвер с профессиональным интересом прислушивался к репликам, которые доносились из толпы. В них переплетались бравада и страх. Сам он пока помалкивал, и потому никто не обращал на него внимания. Народ толпился вокруг тех, кому было что рассказать. Прибывшие первыми стали свидетелями страшного зрелища. Опоздавшим осталось довольствоваться лишь рассказами очевидцев. Но и те, и другие пытались найти объяснение этому необъяснимому убийству.
Поднявшийся ветерок трепал рыжее пламя факелов, стекавшихся к Дворцу правосудия со всех концов города, но не делал прохладней теплую летнюю ночь. Толпа возбужденно гудела, словно только что объявили о начале войны. Под ногами путались хныкающие босоногие дети. Женщины в ночных рубашках возбужденными голосами громко окликали соседок, а мужчины безуспешно пытались угомонить их. Но все хотели знать причину переполоха. В толпе замелькали дубинки, блеснули ножи. Кто-то вдруг вспомнил о бородатой ведьме, и упоминание о ней со скоростью лесного пожара распространилось среди взбудораженных горожан.
Жаспар хотел было уйти с площади, как вдруг услышал знакомое имя. Кто-то говорил о Рене Бригетте. Он обернулся и узнал немого, который в тот проклятый день, когда «освидетельствовали» повитуху, испуганно жался к камину. Данвер вздрогнул, смущенный присутствием этого свидетеля. Но тот не видел его: он прислушивался к разговору толкавшихся вокруг калек. Если бы Рена Бригетта сейчас была здесь, она бы успокоила бородатую ведьму. Но Рена мертва, и дьявольское отродье не на шутку распоясалось… В другой кучке горожан вспомнили о Жанне Бург.
— Она продолжает наводить порчу! — обвиняющим тоном сказала одна из женщин.
— Жанна сгорела на костре! — возразила ей другая. — Я сама это видела в Сен-Пьер-де-Коре.
— Она и с того света продолжает вредить, я уверена!
Появление молодых судей произвело на собравшихся неизгладимое впечатление. Будущие хозяева Миранжа, одетые в свои щегольские камзолы, в изобилии украшенные лентами и бантами, примчались на место происшествия верхом на огромных гнедых жеребцах. В строгом темном платье и без парика, Жаспар Данвер выглядел рядом с ними немощным чиновником средней руки.
Толпу больше никто не сдерживал, и она ринулась вперед, чтобы собственными глазами увидеть пиршество мертвецов. Но внутри Дворца правосудия толчея прекратилась. Кошмарный покой мертвецов ошеломил живых.
Прибывшие судьи склонились перед председателем Данвером в низком поклоне и почтительно замерли, ожидая его распоряжений. Им предстоит заняться определением круга подозреваемых и провести беспристрастное расследование, игнорируя бредовые слухи. Люди снова начинают верить в козни колдунов, даже тех, которых давно сожгли.
Переговорив со своими молодыми помощниками, Данвер приободрился. У них не было никаких предубеждений, они не верили ни в злобные каверзы ведьм, ни в их могущество. Реальную силу и значение имели в их глазах только решения короля. Тем не менее, заметил Данвер, было бы неплохо, если бы судьи имели и кое-какие собственные взгляды. Ведь безумство охоты на ведьм снова поднимало голову! Он не стал уточнять, что далеко не все при королевском дворе поддержали запрет на преследования по обвинению в колдовстве…
Медленно переходя от одного трупа к другому, Данвер и его помощники вполголоса обменивались профессиональными замечаниями. Затаив дыхание, горожане наблюдали за судьями с таким видом, будто видели перед собой стервятников, слетевшихся на свою мрачную трапезу.
Городской лекарь не переносил вида трупов, но стражники не оставили ему выбора, получив четкую команду доставить его на место преступления. Пока полиция делала необходимые замеры и собирала пробы для анализа, судьи засыпали эскулапа градом вопросов.
По его мнению, это было отравление. В чем, по правде говоря, уже никто не сомневался. Но какой яд использовал убийца?
Конечно же, грибы. Приготовленные грибы практически невозможно распознать, и зачем убийце искать что-то другое, когда есть такое надежное средство, как красный мухомор?!
Должно быть, кто-то незаметно добавил отраву в соус…
Лекарь был уверен, что причиной коллективного отравления стала ошибка Ла Барелля. Кстати, это уже не первый раз, когда председатель…
Данвер знаком заставил его замолчать и приказал одному из стражников принести мышь. Здоровенный детина в кирасе заволновался. Мышь? Да где ж ее взять? Как?
— Где угодно и неважно как! — рявкнул, выходя из себя, председатель Данвер. — Живо мне!
— Ла Барелль сам собирал грибы? — спросил один из судей.
— Ядовитые могли быть подброшены позже убийцей, — эхом отозвался его коллега.
— Не мешало бы проверить поданные к столу блюда.
— И напитки тоже.
— А кто поставщики?
Судья Данвер задумался. Заметив это, его молодые коллеги перешли на почтительный шепот.
Могла ли мамаша-трактирщица совершить такое черное дело? Из всех, пострадавших от действий магистратуры Миранжа, лишь она осталась без компенсации. У нее отняли Коломбана. И он уже никогда не вернется. Коммерция пошатнулась… Она не пришла узнать последние новости. Кстати, Анна Дюмулен тоже. При этом «Золотой лев» находится не так далеко, чтобы там не были слышны сумятица и крики у Дворца правосудия.
