Громко топая, Хосоя пошел впереди Матахатиро, показывая ему дорогу. Тут же из ближайшей комнаты послышался недовольный женский голос:
— Кто это? Нельзя ли потише!
— Прости, детка. Это я.
— Ах, это вы, сэнсэй… — слова женщины перешли в зевоту, и в коридоре вновь воцарилась тишина.
— А вот и моя каморка, — сказал Хосоя, раздвигая сёдзи в одну из комнат, выстроившихся вдоль галереи. Опустившись на пол возле длинной жаровни, он ловко налил в чашку кипятку из железного котелка и подал ее Матахатиро.
— Барышни еще спят. Это ж только называется «чайный домик», на самом деле у них основная работа вечером. Мужчин ублажать. Тут если днем не выспишься, никаких сил не останется.
— А почему сэнсэй? Ты их чему-то учишь? — с интересом оглядывая комнату спросил Матахатиро. Комната была просторной, в шесть татами. Стены слегка грязноваты, но повсюду виднелись следы тщательной уборки. Была даже жаровня для отопления и шкафчик с чайной утварью. По сравнению с четырьмя с половиной татами у Бидзэнъи, это жилье выглядело просто роскошным.
Хосоя радостно расхохотался:
— Да это барышни наши все время просят меня письма за них писать. Кто домой, кто женихам своим… Сами-то неграмотные, вот и радуются, как дети. Потому и зовут меня сэнсэем.
— Хорошо тебе здесь, — с легкой завистью произнес Матахатиро. Хосоя уже месяц работал в этом заведении. Матахатиро же начал получать более-менее приличное жалование у Бидзэнъи только десять дней назад, а до этого в самую лютую стужу гнул спину на строительных работах.
Получается, что в то же самое время Хосоя уже вел вольготную жизнь: спал в теплой комнате, да еще и слыл среди местных проституток ученым мужем.
Чайные домики стали появляться в этом месте самое большее двадцать шесть или двадцать семь лет назад. А вслед за этим с поразительной быстротой начала процветать вся округа. Разумеется, свои позиции укрепила и нечистая на руку братия, которая, как известно, в изобилии кормится у любого злачного места, лишь бы дела его шли на лад.
Именно из-за раздоров между владельцами чайного домика и доморощенными «хозяевами квартала» Хосоя и получил свою работу. Тем не менее, работа оказалась отнюдь не обременительной, а довольствие более чем достаточным, что сразу бросалось в глаза при одном только взгляде на его лоснящееся бородатое лицо, как всегда отливающее здоровым румянцем.
— Как тебе работа? — спросил Матахатиро.
— Какая работа? — Хосоя удивленно посмотрел на Матахатиро, но тут же, поняв о чем идет речь, всплеснул руками. — Ах, эта! Да какая это работа — сплошной отдых! Сначала, как только я сюда поступил, повадились ходить какие-то молодчики с претензиями, но мне даже меч вынимать не понадобилось, одной рукой порядок навел. Иногда вечером, бывает, выйду на улицу, так просто, чтобы страху добавить. Но они больше сюда и носа не кажут.
— Значит, остается только письма писать для барышень?
— Да. А вечером еще сакэ угощают. Ну, и жалование недурное, — сказал Хосоя и, странно подхихикивая, добавил: — Бывает, что и с барышнями нашими слегка балуюсь. Если у кого работы нет, так они сразу шасть ко мне в каморку…
— Ну, ты и мерзавец. — сказал Матахатиро. У него не было никакого желания слушать о похождениях Хосои. — Тебе перед женой-то не совестно? Она у тебя такая умница, шестерых детей растит. Не думал я, что ты такой развратник!
— Да не сердись ты так. Это же не я их домогаюсь. Они сами… — усмехнулся Хосоя. Он не испытывал ни малейшего стыда, считая, что в его нынешнем положении глупо связывать себя какими-то условностями. — Моя семья нужды не знает. А ты, может, и прав, но такая работа — чтобы и деньги платили неплохие, и делать ничего не надо было, — тоже ведь не каждый день попадается.
— Ладно. Гляди только, чтобы эта работа не превратила тебя из самурая в не пойми кого, — недовольно ответил Матахатиро. — Кстати, как там моя просьба?
— Не беспокойся. Все проверили до последней мелочи, — Хосоя, наконец, спрятал свою дурацкую ухмылку и снова стал серьезен. — Шесть лет назад Токубэй Бидзэнъя выкупил женщину из заведения под названием «Исоя». Это здесь неподалеку, в глубине квартала. Звали ее Тамаэ. Вроде бы поначалу он обещал не делать из нее наложницу, а просто хотел вернуть родителям, но получилось наоборот. Это рассказала одна бабка — служанка из «Исоя».
— Так-так.
— Похоже, что жена Бидзэнъи, о которой ты говорил, это та самая женщина и есть, хоть имя у нее теперь и другое. Не такая, конечно, красавица, как ты описывал, но глазки смазливые, стройная… В общем, весьма симпатичная.
— Это она, Хосоя. Без сомнения, это она.
— Вот только, если это вправду она, Бидзэнъя с такой женой хлопот не оберется.
— Это почему же?
— У Тамаэ был суженый. По имени Масудзо, из окрестной шпаны. Этот Масудзо в свое время повздорил с каким-то типом и избил его до полусмерти. За это его сослали на острова. Все это, разумеется, было еще до того, как Бидзэнъя выкупил Тамаэ, и в «Исоя» об этой истории не знали. Мне по секрету разболтала одна подружка.
— Ну, спасибо тебе, — сказал Матахатиро. — Значит, все сходится…
На самом деле — что бы он там ни говорил супругам Бидзэнъя — Матахатиро страсть как хотелось узнать, что стоит за всей этой историей. Умение настоящего телохранителя оценивается по тому, насколько быстро, оказавшись перед лицом опасности, он способен принять единственно верное решение. А чтобы быть наготове, желательно знать как можно больше о том, что эта опасность собой представляет, и откуда ее ждать.
На этот раз Бидзэнъя предпочел скрыть от Матахатиро всю подноготную. И сделал он это не по неведению — супруги намеренно сговорились молчать, хотя явно знали, о чем идет речь. Как бы то ни было, все это отнюдь не облегчало задачу Матахатиро. Поэтому он и захотел докопаться до правды самостоятельно.
Несмотря на то, что хозяин лавки Бидзэнъя был прикован к постели, торговля процветала. Лавка с раннего утра и до позднего вечера была битком набита покупателями. В основном работой заправлял приказчик Тоскэ, которому помогали О-Тисэ и Ясудзиро, восемнадцатилетний сын Бидзэнъи от прежней жены. Все слуги были отменно вышколены, и в целом создавалось впечатление, что по части торговли лавка не испытывает никаких трудностей.
С первого дня работы у Бидзэнъи Матахатиро выяснил, что О-Тисэ — вторая жена хозяина. Первую жену с десяток лет тому назад унесла болезнь. Тем не менее, между сыном от первой жены Ясудзиро и О-Тисэ не наблюдалось ни малейшей враждебности. Напротив, слушая их разговоры, можно было сделать вывод, что Ясудзиро очень привязан к своей молодой и красивой мачехе.
Неясным оставалось лишь одно. О-Мицу, немолодая служанка, опекавшая Матахатиро и Цукахару, по прошествии десяти дней достаточно привязалась к ронинам, чтобы начать выбалтывать им разные подробности из жизни дома Бидзэнъи. Но стоило им завести речь об О-Тисэ, как О-Мицу тут же мотала головой и говорила, что ей ничего не известно.
